Выбор алианы

– Ариэлла искренна в своих словах и поступках и как никто другой заслуживает короны императрицы.

Вот кто всегда руководствовался холодным рассудком. Герхильд научился сдерживать не только древнюю родовую силу, хоть она порой, вот как сейчас, прорывалась наружу. Он легко, играючи, облекал в лед чувства. И если что-то и испытывал ко мне, то это что-то теперь было не рассмотреть под толщей льда.

– Ну тогда на ней и женись.

Внутри горчило: от того, что говорила, и от того, что слышала.

– Боишься за кьерда? – неожиданно перескочил он с моей подруги на моего питомца и снова не дал ответить, сам все решив за меня: – Конечно, боишься. И за себя тоже.

Странный разговор. Лучше бы накричал, честное слово! Проявил хоть какую-то эмоцию. Показал, что я хоть что-то в нем вызываю. Пусть даже злость и недоверие, которое стало неизменной частью наших отношений.

Казалось, тальдену больше не нужны были мои ответы, не нужны признания и объяснения. Скальде неплохо отвечал за меня, выстраивая удобную для себя версию. Как будто возводил между нами стену, выкладывая один на другой кирпичики-слова, что отгораживали его от меня.

Гнетущее молчание, на протяжении которого в сознании тревожно метались мысли, словно посаженные в клетку птицы, все – с подбитыми крыльями – нарушил ничего не выражающий голос:

– Я говорил вам раньше, эсселин Сольвер, и повторюсь снова: мне не нужна жертва. Мне нужна ари, а империи – достойная правительница. Можете быть спокойны, Фьярра. С вами и вашим кьердом ничего не случится. Вы ослушались меня. Снова. А я всегда держу свое слово.

В комнате было тепло, а чувство такое, будто перенеслась на Северный полюс. Мороз вгрызался в кожу, пробираясь под нижнюю сорочку. Точно так же, как страх вгрызался в сердце.

Я попятилась от тальдена, от того, что должно было за этим последовать. От того, что так боялась услышать. Боялась наконец приземлиться и погибнуть.

Разбившись.

– Завтра утром вас будет ждать карета. Эсселин Сольвер, вы больше не моя невеста.

* * *

Дальнейшие события сохранились в памяти рваными клочьями воспоминаний. Перед глазами проплывали смазанные картины: вот стража конвоирует меня обратно в спальню; вот я что-то говорю Леану, но даже не слышу собственного голоса. Ничего не понимаю… Снежок вьется рядом, мяукает, не переставая. Трется о ноги, не жалея моей бархатной юбки. Звуки, что он производит, больше похожи на плач. Или это я плачу… Сижу, сжавшись в комок на кровати, и никак не могу заставить себя остановиться. Как будто где-то глубоко внутри прорвало плотину, и мне больше не сдержать эти соленые потоки.

В груди какое-то пепелище, как после взрыва атомной бомбы. В голове – свалка из обломков. Обломков чувств и несбывшихся надежд. Мне бы бояться морканты и ее гнева, но на страх сил уже не остается. В какой-то момент понимаю, что и дышать-то сложно, слишком много усилий требуется для каждого вздоха. Сворачиваюсь в комок и засыпаю, прижав к себе кьерда…

…Разбудила меня Мабли. Глаза на мокром месте, лицо белее мела. Наверное, все утро ревела. Не то оплакивала мое поражение, не то уже успела получить нагоняй от Блодейны.

За то, что недоглядела.

– Аня, я начну собирать ваши вещи. А вы, если хотите, еще полежите. Только недолго. Скоро придет эррол Хордис.

– Я в порядке, обойдусь без доктора.

С трудом придала телу вертикальное положение. Ощущения хуже, чем при похмелье. Голова раскалывалась, как фарфоровая чашка, которую случайно уронили на пол. Разбиться не разбилась, но вся покрылась трещинами.

Хорошо хоть, их нет на сердце. И то лишь потому, что вчера оно стало пеплом. Спасибо Скальде за это. А то, что в груди так противно ноет… Так это, наверное, по привычке. Пройдет скоро.

Главное теперь – вернуться домой. В настоящую жизнь. Загостилась я уже в этой средневековой сказке. Пора в привычную реальность.

– Эррол Хордис придет, чтобы снять привязку. – Мабли отвернулась и поспешила переместиться в другой конец спальни. Нырнула в самый большой сундук и сосредоточенно зашуршала платьями.

– А, ну тогда ладно, добро ему пожаловать.

Под кроватью тоже что-то шуршало. Как вскоре выяснилось, это Снежок играл в футбол, используя в качестве мячика скомканную бумажку. Одну из тех любовных записочек, что регулярно слал мне его липучество из своих заморских странствий и которые я бросала в камин, в основном даже не читая. Чудо, что эта целой осталась.

Как же хорошо, что Игрэйт убрался и сегодня мне не придется лицезреть хотя бы его счастливую физиономию!

– Не упрекаешь?

– Что сделано, то сделано, – философски изрекла Мабли, складывая аккуратными стопочками Фьяррины наряды. – Эссель Блодейна, конечно, разозлилась, когда узнала.

– Ты рассказала?

Я опустилась в кресло перед зеркалом и замерла, отрешенно глядя на свое отражение. М-да, без вуали мне за пределами этой комнаты делать нечего.

– Пришлось, – вздохнула служанка.

– Странно, что Блодейна сразу ко мне не примчалась.

Мабли пожала плечами:

– Наверное, решила, что разговорами все равно ничего не исправишь. Давайте помогу вам одеться, вдруг он заглянет раньше.