Выбор божества

Комната Фэлри встретила его унылой чистотой покинутого жилья. Абсолютно ничего не напоминало о человеке, который прожил здесь без малого двадцать лет. Питер коснулся ладонью гладкой поверхности стола, все пятна и царапины исчезли без следа. Здесь стояли причудливые модели, сидя на этом вот стуле, Фэлри подробно, старательно рассказывал, где можно применить то или иное изобретение, а он, Питер, смотрел на его ловкие руки, на золотую прядь волос, и половина объяснений проскальзывала мимо сознания, точно речная вода, огибающая камень.

На этой постели Питер лежал после того, как наглотался дезинфекции в нише для морфо-кресел. Ему свело ногу, а Фэлри только коснулся его, и невыносимая боль исчезла.

Питер погладил затянутую в пленку постель и вдруг понял, что, если его мир погибнет, он до конца своих дней будет испытывать куда худшую боль, чем от сведенной мышцы. И никто, даже Фэлри, ее не излечит.

Он решительно повернулся и прошел в комнату Инзы. Она пустовала немного иначе – на стенах виднелись царапины и следы от креплений гало-картинок. На столе валялся какой-то мелкий мусор, пыль, несколько явно старых пищевых капсул, а под столом громоздились залежи сосудов из-под самбуки. Похоже, в отличие от Фэлри, Инза покидала жилье в большой спешке.

Питер невольно улыбнулся. Интересно, она по-прежнему любит самбуку? Он вдруг понял, что соскучился по девушке и с удовольствием повидался бы с ней. Да только найти ее не проще, чем Фэлри.

Внезапно среди матового металла что-то стеклянно блеснуло. Питер наклонился, ухватил предмет за уголок и потащил на себя. С десяток сосудов грохнулось на пол и покатилось с металлическим лязгом, и, хотя Башня пустовала, внутри у Питера все сжалось. Наконец все стихло, а у него в руках оказалась прозрачная пластина размером не больше книжной обложки – точно такая же была у Фэлри, пока Тайрон не растоптал ее в припадке ярости.

Питер знал, что это – устаревшая модель гало-экрана, а точнее, это вообще не гало-экран, а просто интерфейс, управляемый прикосновением, а не жестами или мыслью. Инза все пеняла Фэлри на то, что он пользуется «старьем». Сама она носила специальный пояс, который генерировал гало-экран – а это, видимо, ее прежняя «игрушка».

Питер вернулся в зал, уселся на первое подскочившее к нему кресло и внимательно рассмотрел находку. Прозрачная пластина держалась на узкой серебристой полосе металла с несколькими индикаторами и крохотными плоскими кнопками, покрытыми слоем липкой темной грязи.

Питер наугад нажал несколько кнопок, и пластина замерцала слабым голубоватым светом. Посередине высветился прямоугольник с непонятными символами. Питер жал на него и так, и этак, тот мигал, но упорно оставался на месте. Похоже, здесь как раз и установлен пароль, чтобы никто, кроме Инзы, не смог воспользоваться пластиной.

Питер разочарованно вздохнул и вытер пот со лба. Снова тупик, а он только обрадовался, что сейчас сможет запустить экран и понять, где находятся пресловутые «новости»!

Вздохнул еще раз, аккуратно положил пластину на соседнее кресло. Возбуждение от находки угасло, с новой силой навалились голод и усталость. Питер вернулся в комнату Инзы и, с сомнением осмотрев пищевые капсулы, рискнул проглотить пару штук. Даже если они старые, вряд ли испортились настолько, что ими можно отравиться. Инза говорила, что там и портиться-то нечему, сплошная химия.

Чувство голода действительно почти сразу исчезло, и теперь лишь невыносимая усталость буквально пригибала Питера к полу. Он притащился обратно в зал, мысленно велел Бо и Милли сдвинуться и повалился на импровизированное ложе. Уткнулся лицом в то место, где еще сохранялся аромат Фэлри, с трудом удерживаясь от того, чтобы коснуться его губами. Целовать морфо-кресло все же очень странно; будь это обычная мебель, может, и ничего, а так…

Жив, он жив, и я его найду, промелькнула последняя мысль в угасающем сознании, и Питер уснул каменным сном полностью выложившегося человека.

Проспал – по собственным ощущениям – минут этак пять. А потом кто-то бесцеремонно подергал его за плечо и произнес знакомым голосом:

– Эй, спящая красавица! Ты что тут забыл, ну-ка, объясни!

Питер подпрыгнул и спросонья начал махать кулаками – к счастью, собеседник оказался весьма ловким и вовремя отпрыгнул, повторяя:

– Без рук, только без рук! Это я.

Питер протер глаза и тут же радостно вскочил на ноги.

– Инза!

– Никаких обнимашек! – строго предупредила девушка, но темные глаза ее смеялись. – Для тисканья у тебя Полуликий есть, как я подозреваю!

Она совершенно не изменилась – тот же ярко-рыжий, почти красный ежик волос, улыбка до ушей и нахальство. Инза явно поправилась и уже не казалась вымотанной, как во времена работы Наблюдателем Башни – неудивительно, если учесть, что тогда она еще и училась. Стандартную сегийскую одежду сменили куртка и штаны очень красивого, густо-карминного цвета с серебристыми узорами на плечах и спине.