Выбор божества

– Осмотрись пока. И да – кричать бесполезно, промышленный район. Знаю, что не станешь… ну да предосторожность не помешает. У тебя слишком красивый голос, чтобы его срывать.

Он поднялся – каждый шаг звонко отдавался под потолком зала. Стальная дверь мягко захлопнулась за его спиной, пискнул электронный замок.

Фэлри на ослабевших ногах подошел к ручью, набрал в пригоршню воды и напился. Веселый плеск струй тоже порождал эхо, к тому же откуда-то звучало как будто чириканье птиц. Неужели здесь есть даже запись звуков настоящего сада? Птички, шум дождя, ветра… хотя да, в «Хрустальном лотосе» было что-то подобное. Питер еще так удивился, когда увидел такой «сад» в первый раз.

Питер! Сильван!

Фэлри медленно сел на теплый каменный пол, сжался в комок и уткнулся лицом в колени. Выбившиеся из прически пряди скользнули по плечам золотыми ручейками.

Он опять облажался и все испортил. Всегда недооценивал Тайрона, считал его тупицей, не способным сложить два и два, а ведь Инза предупреждала, что это не так. Питер и Сильван надеются, ждут помощи, а он, Мелл Фэлри, сидит в клетке с кроватью и садиком и ничего не может сделать! Теперь, зная его единственную уловку, Тайрон будет начеку и не позволит себя оглушить.

Фэлри склонился над ручьем и с отвращением взглянул на отразившийся в переменчивой воде светлый абрис лица. Сердце колотилось, пот выступил на лбу и под жестким краем одеяния, плотно прилегавшего к шее.

Что ж такое, чем он провинился, почему все так его мучают?! Эта пресловутая красота, будь она проклята, одни несчастья приносит! А он, безумец, еще и сделал все возможное, чтобы вернуть ее во всем блеске. Если бы он только мог вот сейчас, в это мгновение превратиться в безобразного, кривоногого коротышку! Тогда Тайрон отпустил бы его, и взгляды прохожих, обращенные к Фэлри, перестали бы светиться откровенным вожделением. Наоборот, люди инстинктивно отводили бы глаза, не желая смотреть на уродца, заготовку, которую природа бросила, так и не доведя до ума.

И Питер в нем любит в первую очередь красивую внешность, в приступе самоуничижения думал Фэлри. Конечно, у них много общего, но молодость не умеет ценить такие вещи, ее влечет лишь зов плоти, и именно он звучит в Питере, когда тот смотрит на эр-лана.

Но он любил тебя и Полуликим, шептал внутренний голос, вспомни его взгляды там, в Башне, когда вы часами обсуждали твои и его изобретения. Для него то ужасное пятно не имело значения, он просто его не замечал и восхищался тобой – тобой настоящим.

Вот только какой же он – настоящий Мелл Фэлри?

Изгой, страстно желавший вернуться в клан Лэ и сбежавший оттуда при первых же трудностях? Изобретатель, придумавший пояс для полетов, который жители Оморона теперь носят, как украшение, как простую побрякушку? Беглец, до беспамятства влюбленный в мальчишку, который бросил его, потому что не смог подняться над мыслью о спасении близких?

С какой стороны ни глянь, он, Мелл Фэлри, просто жалкое ничтожество. Все, что у него есть, – это красота, и именно из-за нее он сейчас здесь.

«Я уничтожу ее, – пришло ясное и логичное решение, и эр-лан медленно поднялся на ноги и выпрямился во весь рост, – и тогда то, что останется, и будет моим настоящим «я». Тогда я узнаю, действительно ли Питер любит меня или… или просто хочет, так же, как Тайрон. Я докопаюсь до правды и заодно выберусь отсюда. Другого пути нет».

12

Лететь пришлось недалеко – Инза жила в одном из домов «парящего» квартала, который так поразил Питера когда-то.

– Недалеко от Башни, – пояснила девушка с легким смущением, – ну и как-то… природа рядом. К тому же мало кто хочет селиться у приграничной зоны Трущоб, так что жилье дешевое.

Они опустились прямо напротив дома, висевшего сантиметрах в тридцати над травой, и ловко запрыгнули на крыльцо. Каскад ломаных линий, соединенных под странными углами – дом производил впечатление неправильно сложенной головоломки. Или порождения больного воображения художника, одержимого Темным Ликом.

Когда причудливая, многогранная дверь скользнула в сторону, Питер вошел с опаской, ожидая внутри еще каких-нибудь странностей.

Но все выглядело на удивление обычным – с точки зрения Оморона, конечно. Уютное, просторное помещение с высоким потолком, оформленное в мягких желто-коричневых тонах. Стол, пара морфо-кресел песочного цвета и даже морфо-диван – его Питер увидел впервые. На стене огромный гало-экран, на полу толстый светлый ковер с длинным ворсом, такой чистый, что аж страшно наступать.

Сердце вздрогнуло от короткой боли – Питер вспомнил, как спрашивал Фэлри, не укачивает ли обитателей подобных домов. Но на самом деле никакой качки вообще не ощущалось, словно дом стоял на твердой земле.

В отличие от Башни, здесь было целых два окна, одно из которых Инза с удовольствием открыла, сдвинув вверх сложившуюся гармошкой заслонку. В узкий проем ворвался свежий ветер, пахнущий разогретой травой и листьями.

– Только одна комната? – удивился Питер, оглядываясь.