Выбор божества

Опять же, умом Питер верил эр-лану. К тому же он запомнил слова Саруватари, что эр-ланы остаются верны своему Дару Небес до конца жизни. Но все в нем бесновалось и переворачивалось, он не мог заставить себя примириться с тем, что видел. Не мог относиться к Фэлри по-прежнему как к чистой, незапятнанной святыне. Тот просто притворялся ради освобождения, но что-то хрустнуло и непоправимо сломалось в тот миг, когда Питер увидел его в объятиях сега. И что теперь делать – непонятно.

Всемогущий, почему все так сложно, за что такое наказание?! Почему все свалилось именно на него, чем он заслужил эту ношу? Он не может разобраться даже с собственной жизнью, где уж ему спасать другие! Можно подумать, за Барьером нет людей постарше и получше соображающих…

Дверь во внутренние помещения башни бесшумно скользнула в сторону, и в холл вошли Рок и Джина.

Даже по тому, как они шли, Питер понял, что предчувствие его не обмануло. Выглядели ведущие галовида уже значительно лучше – оба в одинаковых оливковых одеждах с легкой искрой на рукавах. Но, хоть лица и казались непроницаемыми, скованность жестов и походки выдавала чувство вины. Они выглядели точь-в-точь как лекари, вынужденные сообщить больному и его родственникам печальную весть.

Питер отошел в дальний конец холла, скрестил руки на груди и уставился на тонкие узоры, серебром проступавшие сквозь бежевый туман стены. Его мир вот-вот погибнет, весь, целиком, и он просто не мог слушать, что там будут болтать в свое оправдание эти никчемные людишки. В животе образовалась тяжелая, сосущая пустота, как будто стоишь на краю обрыва и смотришь вниз; Питер невольно прикрыл глаза, но ощущение резко усилилось, пришлось поскорей их открыть.

Рука Саруватари легла на его плечо. Питер обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Инза кричит в спины уходящих Рока и Джины:

– Там умирают люди! Их смерть будет на вашей совести!

Джина вздрогнула и оступилась, словно эти слова попали в нее, как камень; Рок поддержал ее под локоть, и оба скрылись за дверью.

– Падлюки! – Инза приблизилась, лицо ее раскраснелось от злости. – Над имиджем трясутся, засранцы! Мол, доказательств никаких нет, может, вы все это выдумали, хотите внимание привлечь за наш счет…

Саруватари покачала головой, продолжая крепко сжимать плечо Питера.

– Это отговорки. На самом деле они просто не хотят связываться с кланом Лэ.

Фэлри вздрогнул и опустил голову еще ниже, хотя это и казалось невозможным.

– Не думал, что они предадут мой побег огласке, – пробормотал он.

– Они бы, конечно, не стали, да только тебя многие видели, – пояснила Саруватари, – за резиденцией каждого клана установлено негласное наблюдение. Сеги просто обожают скандальные истории об эр-ланах, тем более что они не так уж часто случаются. О том, что ты беглец, известно всему Оморону. Рок и Джина побоялись мести клана Лэ, их можно понять…

В груди Питера внезапно волной поднялась тошнота. Он пошатнулся и оперся о стену, на лбу проступил жгучий пот. Краем глаза заметил, как Фэлри шагнул к нему, но в последний момент замер, не решаясь прикоснуться.

И боль от этого была так сильна, что чуть не перекрыла осознание того, что он все запорол. Отец положился на него, а он, Питер, подвел его – подвел всех людей за Барьером! Как теперь они с отцом будут жить – в чужом мире, с таким чудовищным грузом вины?

Как они будут жить без мамы?!

Словно большая темная птица опустилась Питеру на затылок, а крыльями прикрыла лицо – он почти чувствовал прикосновение шелковистых угольно-черных перьев. И, не в силах сопротивляться, с облегчением соскользнул в беспамятство.

25

За какой-то час иссиня-желтая гряда облаков угрожающе надвинулась, заслонив полнеба, точно быстро растущая опухоль. Ветер усиливался, по серой поверхности моря побежали белые барашки, но ни грома, ни просверков молний – предвестников грозы – не наблюдалось. Ливень, просто сильный ливень, думал Сильван, пока флаер, повинуясь мысленному приказу, описывал круги над бухтой.

Конечно, дождь сейчас совсем некстати, но все-таки, спасибо Всемогущему, не гроза – если во флаер ударит молния, от них с Крис останется кучка пепла.

Он взглянул на жену, которая почти наполовину свесилась через борт, выискивая подходящую «жертву». Порывы ветра обрисовывали ее худое тело под тонкой тканью рубашки, трепали золотистую косу. Они уже подняли из моря больше двух десятков человек, вместо веревки использовали куртки, крепко связанные рукавами. Из предосторожности забирали только тех людей, кто уже отплыл в сторону от общей массы и немного пришел в себя, ощутив, что вода держит, и все не так уж страшно.

На протянувшуюся вдоль берега и все глубже уходящую в бухту полосу, где люди лишались под ногами опоры и начинали барахтаться, Сильван и Крис старались не смотреть. Утопающие хватались друг за друга, не разбирая, кто перед ними – мужчина, женщина или ребенок – лезли наверх по их телам, стараясь удержаться на поверхности как можно дольше. Страшные крики погибающих, плеск воды, хрипы и стоны разносились над бухтой.