Выбор ведьмы

— Но для многих… для слишком многих оказалось уже поздно. Хотя бы для Пан Лун… — В комнате повисло грустное молчание. — А для кого вовремя — так драконы не очень любят быть в положении спасенных принцесс! — отрезала Мать Драконов. — Так что ваше появление вряд ли приведет кого-то в восторг. Особенно Грэйла Глаурунга. Надеюсь, ты также понимаешь, что между тобой и моим сыном Айтварасом Жалтисом ничего быть не может! Особенно после того, как ты расторгла помолвку.

— Это между моей внучкой и твоим сыном-предателем ничего быть не может! выметнулась из-за спинки кровати бабка. Многозначительно уперев руки в бока, встала между внучкой и Владычицей Ирия. Ирка даже растерялась на мгновение — так непривычно бабка выглядела! Она не походила на себя обычную, да и на статную, суровую Елизавету Григорьевну Иркиного детства смахивала лишь собранными в пучок волосами и худобой. Сейчас бабка была лет на двадцать моложе, да еще одета в ковбойскую рубашку навыпуск и джинсы. Неудивительно, что ей пришлось себя за собственную дочь выдавать. Так, стоп!

— Бабушка, подожди! — Ирка дернула бабку за край рубашки. — Какая еще помолвка?

— А он тебе не сказал? — ехидная физиономия Табити появилась у бабки над плечом. — Когда змей дарит девушке — обычно княжне или принцессе — свою шкуру, это значит, что он хочет на ней жениться. Он подарил, ты приняла — помолвка состоялась. — Табити неодобрительно поджала губы. — Но потом ты вернула плащ из шкуры дракона, а значит… — она сделала победно-многозначительную паузу, — расторгла помолвку!

— Ничего, что Ирка этим плащом его спасла? — голос Таньки аж звенел от негодования.

— А это уже частности! — торжествующе пропелаТабити. — Вернула значит, вернула! Чему я весьма рада! Не в обиду будет сказано, Лизонька, твоя внучка очаровательна, но… мне кажется, она на Айтвараса плохо влияет. Он Великий, и у него множество важных… вселенски важных дел, он не может позволить себе отвлекаться!

— Это моя внучка — наднепрянская ведьма, и она не может позволить себе отвлекаться!

— А если он снова ей свою шкуру подарит? Я видела, у него еще есть! — уперлась Танька, за что Ирка была ей весьма благодарна. Не то чтоб она хотела шкуру… Но просто ради информации.

— Старая не годится, — злорадно сообщила Табити. — Ваши же парни не предлагают девушке выйти замуж за себя семилетнего! А в следующий раз он будет менять шкуру только лет через шесть-семь. Надеюсь, за это время безголовость пройдет! А то уже Вереселень Рориг в ваш мир засобирался ведьму себе искать, — проворчала она. — Все у него в хозяйстве есть — ведьмы ему не хватает!

— Это я надеюсь, что у внучки дурь пройдет! — вставила бабка.

— Ирка все равно еще лет шесть замуж выйти не сможет — ее Хаим Янкель заклял! — проворчалаТанька.

— Дай бог здоровья старому интригану! — молитвенно подняла глаза к потолку бабка.

— Может, вы перестанете обсуждать мои личные дела? — процедила Ирка. — Своих нет?

— Есть, — неожиданно согласилась Табити, поднялась и заскользила к дверям. Винтажная юбка впол, кажется даже с небольшим шлейфом, как всегда скрывала ноги. Ну или их отсутствие. — Собирайся, — скомандовала она Таньке. — И скажи Вольху, что я сейчас приду.

Танька некоторое время глядела на нее выразительно…

— Тебя, между прочим, еще один пациент ждет, — напомнила Табити. — Вот уж кому не повезло так не повезло — родители в ярости, собираются запереть его дома до конца дней! Его дней.

— Ладно, пойду Богдана отмазывать, — нехотя согласилась Танька и подхватила кошку на руки. — Потом поговорим. Без лишних ушей, — кивнула она Ирке.

— Зовсим знахабнилы девки — ридна бабця им лишняя, — пробурчала бабка, вызвав у Ирки острый приступ ностальгии. И тут же вернулась к аристократическому говору: — Дорогие мои, я вас провожу!

Иркин кот прощально муркнул вслед. Болтающаяся у Таньки на руках Дару его проигнорировала.

— Не стоит она твоего внимания, Мак, — хмыкнула Ирка. Кот скроил исполненную сомнения мину и подполз Ирке поближе под руку, позволяя гладить себя между ушей. Она запустила пальцы ему в шерсть и… попробовала сама выпустить собачьи уши. Получилось.

Из-за калитки донесся отдаленный гудок клаксона.

— Иду уже, иду! — хмыкнула Табити. — Полторы тысячи лет он никуда не торопился, а теперь пять минут потерпеть не может. Не спеши, еще надоест, уж я постараюсь.

— Может, простишь его наконец? — устало сказала бабка.

— Я его не заставляла уходить от меня к этой мелкой богиньке Леле!

— Не такая она и мелкая…

— Мел-ка-я! — повторила Табити.

— Хорошо, мелкая. Но это же было так давно.

— Давно? Я даже злиться еще не перестала!

— Он спас тебе жизнь! — напомнила бабка. — Тебя бы на поле серокожие затоптали.