Выбор Зигмунда

– Нет, их я не убивал. Они выбросились из окна, это совсем другое дело. А Крочифиса – восхитительная девочка, которая пробьет себе дорогу в жизни. Ее мать это поняла, и также осознала, что без моей защиты потеряет все – работу, честь, винную лавку, а тогда им обеим, чтобы выжить, придется продавать свое тело за несколько монет. Я ведь сказал вам: мать знает, как защитить своих детей, и знает, что иногда благо бывает скрыто в самом неожиданном месте. Да не смотрите же на меня так, доктор Фрейд! Моя рука – рука не дьявола, а человека, у которого есть свои пороки и страсти, достоинства и недостатки, как у всех. Я никогда не хотел носить рясу, но, когда меня к этому принудили, я хорошо подумал над тем, как ее выгодно использовать.

– И Ронкалли… все в этом замешаны… – пробормотал Фрейд.

– Нет, тут я должен вас опровергнуть. Этот несчастный мальчик, действительно преданный одряхлевшему Льву, пытался, если так можно сказать, избавить моих подопечных девушек от всех опасностей. Он осмелился мне возражать и даже заставил меня поклясться, что я позабочусь о них после того, как их разоблачу. Как видите, я выполнил свое обещание. Ронкалли, как велит ему долг семинариста, подчинился и вернулся в училище Святого Аполлинария заканчивать учебу. Его способности так же велики, как его вера, и когда-нибудь, – де Молина улыбнулся, – он сможет стать святым, если не наделает глупостей.

Фрейд, не обращая внимания на недавний запрет, встал с кровати и оделся в то же, что было на нем накануне вечером. Умыться и стереть тот слой грязи, который он ощущал на спине, можно будет позже. Ему было плохо от аромата вербены, которым еще пахло его тело – от запаха тела Марии. Де Молина тоже встал со стула, и теперь они стояли один напротив другого.

– Зачем? – спросил Фрейд. – Зачем вам все это? Вы могли дать мне уехать, ничего не сказав и не принуждая Марию делать… то, что она сделала.

Кардинал подошел к окну и посмотрел на сосны, которые словно защищали своей тенью лежавшие под ними ватиканские сады, и на далекие крыши Рима. А потом он произнес:

– Могущество нуждается в том, чтобы его проявляли. Иначе пропадает удовольствие от обладания им. И в то же время, чем больше оно известно, тем больше оно питается страхом или лестью, которые порождает. Это необычный замкнутый круг.

– А если я вас разоблачу?

– Я признаю, что вы знаменитый человек, но вы не значительный человек, – невозмутимо ответил де Молина. – Все знают историю Гаэтано Бреши, который два года назад убил короля Умберто, но никто никогда не считал Бреши значительным человеком. И потом, представьте себе, какой это будет скандал. Врач из Вены разоблачает Государственного секретаря Ватикана; и этот медик вместе с императором Австрии помешал избранию папы. А предыдущий папа поручил ему провести расследование по поводу несчастных кардиналов, словно они психически ненормальные или преступники. Безумие, полнейшее безумие! Вас в самом легком для вас случае посчитают сумасшедшим, а если нет, вы будете отбывать в тюрьме наказание за клевету – здесь или в Вене. Ваш поезд отходит в восемнадцать часов, доктор, и вас отвезет к нему наш искусный возница Август, который своим вошедшим в поговорку молчанием напоминает одну из трех обезьянок. Вы, как масон, хорошо знаете про них. Их имена Мидзару, Кикадзару и Ивадзару, и они не видят зла, не слышат зла, не говорят о зле. Кстати, вы знаете, что Рамполла тоже масон? Если бы не вмешались вы с исключительным правом, подумайте, какой был бы скандал, когда это стало бы известно! А это стало бы известно – вы меня понимаете. Ему пришлось бы отречься, и он ни в коем случае не умер бы папой.

– Вы ошибаетесь, де Молина. Для нас три обезьянки, наоборот, означают хорошо слышать голос Свободы, хорошо видеть истинное Равенство и хорошо говорить перед другими, это символ Братства. Поверьте мне, вы никогда не были бы приняты в масоны.

Де Молина пожал плечами и направился к двери. По пути он слегка поклонился Марии, приглашая ее идти впереди него. За секунду перед тем, как она вышла, ее взгляд встретился с глазами Зигмунда Фрейда. Они казались твердыми как лед. И ему в глубине души было неприятно думать, что блеск, который он увидел в ее глазах, был отражением света в слезах.

Глава 36

Автомобиль «даррак», нагруженный багажом, двигался медленно. В эти послеполуденные часы движение на улицах было оживленным, к тому же его замедляли открытые кареты внушительных размеров, в которых семьи в полном составе наслаждались первой прохладой. Август сосредоточил внимание главным образом на тех каретах, у которых почти незаметный маленький корпус подвешен между гигантскими колесами и выглядит среди их спиц в точности как паук на паутине. Не зря такая карета по-английски называется «паук».