Выбор Зигмунда

Медленно шагая вдоль Тибра по набережной Марцио, Фрейд пытался сложить из частей картину нескольких предполагаемых извращений, которые гвардеец описал ему даже слишком пылко и подробно и которые, как посчитал нужным уточнить Жирар, подтверждались обнаружением женского интимного белья там, где такие предметы одежды не должны находиться.

На набережной Тор-ди-Нона ученый остановился под платаном, соединил куски признаний с преступлением, привязал их к случаю с Крочифисой и сблизил с сексуальными отклонениями, более чем очевидным доказательством которых была коллекция трусов. А потом сопоставил все это со сложившимся у него представлением о трех кардиналах. Он обследовал их способом, который уже опробовал на своих пациентах. Чтобы понять, страдают ли они неврозами и если да, то какими, он считал кардиналов совершенно нормальными и искал в их поведении подтверждение нормальности. Тот, для кого ее не удастся подтвердить, может обоснованно считаться подозреваемым.

Этот метод работал всегда. Его можно было бы применять и в полицейских расследованиях: считать, что подозреваемый невиновен, и стараться это доказать. Итак, он рассмотрел все известные ему факты относительно того, где и как происходили события, сосредоточился на кардиналах и стал представлять себе, что они не имеют никакого отношения ни к смерти двух влюбленных, ни к случаю с Крочифисой.

В итоге этих размышлений он сделал вывод, что по меньшей мере один из трех, а возможно, и не только один, имел отношение к этим событиям. И что они не могли не знать.

Повернув налево, уже на улице Маэстро, Фрейд стукнул тростью по камню. Тот ударился о стену и упал, подняв облачко пыли. Это зрелище подсказало ему, в чем настоящая суть его проблемы: количество данных, которые у него есть, возрастает. А он помнил из лекций по физике, что это означает увеличение Хаоса, который расширяется, как облако пыли, поднятое камнем. В университете употребляли слово «энтропия», которое означает рост беспорядка – примерно, как в случае, когда у человека слишком много денег и поэтому он не знает, куда их вложить. Легко бросить ложку мятного сиропа в стакан воды и выпить получившуюся смесь, но гораздо труднее начать со смеси и разделить ее компоненты.

Для разделения нужна энергия, много энергии, а множество новостей и зной так обессилили его, что он не мог продолжать свои рассуждения и найти выход из тупика. К огромному огорчению доктора, даже его аппетит стал слабеть, когда он подошел к дому Марии. Фрейд поднял взгляд к небу, и облако, красное от последних лучей уже опустившегося за горизонт солнца, показалось ему похожим на ее профиль. Он смотрел на это облако, пока оно не распалось на несколько частей и женский голос не окликнул его из окна.

Глава 23

Крочифиса недавно перестала плакать и уже несколько минут снова смотрелась в зеркало. Сначала розовый бант на поясе показался ей слишком девчоночьим и довел почти до бешенства, но, сердито сжав его руками, она заметила, что бант расширяет ее бока и увеличивает те части ее тела, которые пока совершенно не оформились. Когда ее мать выкрикнула имя доктора Фрейда, девушка в последний раз пригладила волосы и с улыбкой на лице поспешила встречать гостя. Улыбка была искусственная, но в ней имелась доля подлинного веселья: ни мать, ни доктор не могут себе представить, что под этим платьем маленькой девочки на ней надеты трусики с кружевами. Она обнаружила их в пакете, который кардинал дал ей вместе с десятью лирами. В записке, написанной печатными буквами, кардинал просил ее надеть их сразу же, чтобы он мог представить ее себе в этих трусиках.

Над плечами Зигмунда Фрейда возвышался букет белых с зеленью цветов куркумы, который он держал в руках. Доктор совершенно забыл, что неприлично приходить гостем в чужой дом, особенно в первый раз, без приятного подарка для хозяйки. Чуть раньше он совершенно случайно встретил торговца, продававшего с тележки иконы и эти цветы, и уверенно выбрал букет. Цветы куркумы слабо пахли шафраном. Мария взяла их, понюхала, сначала недоумевала, потом улыбнулась и сразу же поставила в вазу.

– Они похожи на букет новобрачной, – с улыбкой заметила она. – Возможно, это хорошая примета.

Но Мария пробормотала это так, что отбила у Фрейда желание искать ответ. Это было забавно и неловко; он чувствовал себя как человек, которого добродушно поддразнивает кто-то, кого он не боится.

Запах вкусной еды смешивался с каким-то чистым и свежим ароматом – вероятно, запахом лаванды или, скорее, лимона; трудно было определить, чего именно. Мария сразу же ушла на кухню и оставила его в обществе Крочифисы. А девушка продолжала нервно шевелить ногами и смотрела в разные стороны, но больше всего на Фрейда. Будь на месте этой девушки одна из его дочерей, доктор спросил бы ее напрямую, что она узнала сегодня, но ему казалось, что любой вопрос, заданный Крочифисе, был бы неуместным.

– Я не помешаю тебе, если закурю?