Выборный

…Виктор Кочергин проснулся от резкой боли в позвоночнике. Он уснул в низком кресле, неловко запрокинув голову, и теперь едва мог повернуть затекшую шею.

Во рту появился гадкий металлический привкус; но спал Кочергин недолго: солнечные пятна на паркете переместились только чуть-чуть, и Маркин еще не возвратился.

Конечно, Виктор устал, но этот внезапный сон…

«И какой!»- тряхнул головой Кочергин, уже окончательно просыпаясь.

Телефон на столе у Маркина не звонил — только загоралась сигнальная лампочка и раздавалось тихое журчание; молчал и селектор — секретарша знала, что Маркин вышел из кабинета.

Растирая шею, Виктор встал, подошел к окну — и со сложной смесью тоски и злости увидел, как по площадке, направляясь к заезженной управленческой «Волге», вышагивает, выворачивая ступни, коренастый и коротконогий Воднюк с неизменной папиросой, победно торчащей из уголка рта.

— Виктор Михайлович, вы здесь? — позвал селектор голосом секретарши. Вас управляющий вызывает.

Виктор вышел в приемную. Посторонних не было, и секретарша (трестовские дамы симпатизировали Кочергину) тихонько сказала:

— Управляющий до чего злой — у-у-у.

«А то как же, — подумал Виктор, — еще и Воднюк нагадил…»

С этими приятными мыслями он крутнулся в тамбурочке между двойными дверями и вошел в кабинет.

Там сидели: сам управляющий, Маркин и начальник отдела кадров Аксенов.

— Читай, — сказал, не здороваясь, управляющий и указал на лист бумаги, лежащий перед ним.

Виктор придвинул листок и прочел приказ об отстранении от должности главного инженера СУ-5 Кочергина В.М. за систематическое грубое нарушение строительных норм и правил, безответственность, нарушение плановых сроков и злоупотребление служебным положением.

Приказ как приказ, с номером и датой, визой Маркина, визой Аксенова и подписью управляющего. Даже с печатью.

Прикинув, что картина пока не полная, Виктор достал ручку и пристроил в уголке, под росписью Маркина и аксеновской закорючкой, еще и свою подпись.

Наливаясь густой краской, управляющий молчал. Видимо, не мог решить, с каких слов начать выплескивать все, что накипело. А Маркин на мгновение поднял и опустил брови, и в его глазах промелькнул огонек одобрения.

— Так, — сказал наконец-то управляющий и выложил на стол свои громадные, в медно-красной поросли лапищи, — умел нашкодить, умеешь и ответить. Это хорошо. Через полгода приходи — прорабом возьму.

— Можно идти? — спросил Виктор и поднялся.

— Иди. Сдашь всю документацию по зоне отдыха Воднюку.

— Хорошо, — сказал Виктор и чуть скованнее, чем обычно, подошел к двери. Повернув ручку, он раздельно сообщил:

— Только передавать нечего. Нет документации. Ни одного листа чертежей.

И вышел. Раз, два, три, четыре, пять…

Медленно, считая шаги, но не оглядываясь, Виктор шел по коридору. И загадывал: на четном шаге окликнут — помиримся, на нечетном — подеремся.

Секретарша окликнула посредине между девятнадцатым и двадцатым шагом. Если по «Виктору», то нечетный, если по «Михайловичу», то четный. Так и не решив окончательно, что будет, Кочергин вернулся в кабинет управляющего.

— Это как же понимать? — ровным зловещим голосом спросил управляющий. Где чертежи?

— Я их пропил, продал, съел, передал иностранной державе, а на вырученные деньги купил гарнитур — так, по-воднюковски? — быстро выговорил Виктор.

— Анархист, — сказал Маркин, — ну какой из тебя главный инженер? Срамота. Детский сад. А может, ты того, ку-ку?

— А ведь это уголовное дело, Кочергин, — отозвался дотоле молчавший Аксенов, — материальные ценности…

— Чего ты добиваешься? — спросил управляющий.

— Я уже говорил, — вяло сказал Виктор и, несмотря на то, что все стояли, сел. — Отсрочить работы, пока не закончат перезахоронения; и написать письмо в исполком — пересмотреть проект и наказать…

— Кишка оказалась тонка. И признать боишься. Невинность соблюсти ему надо, — постепенно накаляясь, заговорил управляющий. — Только объясни, почему ты вчера, сукин сын, на этом самом месте клялся-божился, что все сделаешь в срок? Предупредили же меня, козла старого, — управляющий грохнул кулаком об стол, — чтобы не связывался с тобой…

«Узнаю коней ретивых по каким-то их статьям»… — выплыли в сознании Виктора строки.

— Чего ты хочешь выторговать? — спросил опять ровным голосом управляющий. — Чтобы с тебя Воднюка стащили? Или еще что? Но учти: с нами так не разговаривают.

«— Еще бы, — подумал Виктор, — даже если я сейчас отдам чертежи, а сам на колени стану, мне уже все равно в этом тресте места не будет… Разве что отпустят „по собственному желанию“.»

Но вслух сказал только:

— Я уже объяснил Ивану Егоровичу, что ничем не торгую и ничего не выторговываю.

— Ты прав, Егорыч, он и в самом деле блажной. Ну, цирк. Такого у меня в тресте еще не было. Слушай сюда…

Управляющий сел верхом на стул и заговорщически наклонился к Виктору:

— Поскольку я тебе уже не начальник, а ты птица вольная, то скажу по секрету: прорвемся мы без твоих синек. Я уже Мельникову позвонил — к завтрему свежих нашлепают.

— С чего? Белки я тоже украл.