Вычеркнутый из жизни. Северный свет

Дрожь прошла по телу Пола, когда он заметил возрастающее волнение Освальда, темную нестерпимую муку, усиливавшуюся с каждым мгновением. Жутко было смотреть на это изломанное человеческое существо, однако чем большее отчаяние овладевало Освальдом, тем большую жалость вызывал он в Поле. Теперь он ясно понял, что его собеседник не в своем уме.

Внезапно из туманной мглы – должно быть, с дальнего канала – донесся чуть слышный вой пароходной сирены. Этот неземной звук, подобный воплю истерзанной души, казалось, пронзил сердце Освальда. Тяжкий стон сорвался с его уст, он застыл на месте и, устремив взор куда-то вдаль, воскликнул:

– Час мой приходит! Очисти от скверны слугу твоего!..

Последние слова Освальда звучали хрипло. Лицо его посерело, простертые к небу руки будто окаменели. Это был одержимый. Через некоторое время тело его расслабилось, он очнулся, осмотрелся кругом. Схватившись за край стола, чтобы не упасть, он вынул из кармана платок и вытер лоб. Затем улыбнулся Полу тусклой улыбкой.

– Дорогой мой юноша, позвольте еще раз поблагодарить вас за доброе отношение. Вам, наверное, пора идти. Не тревожьтесь, все будет в порядке.

Пол медлил, чувствуя в сердце гнет непонятной нерастраченной жалости.

– Вы обещаете исчезнуть?

– Обещаю. – Освальд снова улыбнулся, кивнул и опустил руку на плечо Пола. – Я ведь все это предвидел. И подготовился. Прощайте. Да благословит вас Бог!

Рука, пожавшая руку Пола, была холодна как лед. Освальд распахнул дверь, и Пол вышел.

Глава 18

На следующее утро заседание суда началось в крайне наэлектризованной атмосфере. В толпе, наводнившей зал, где уже стояла невыносимая духота, шел непрерывный шепоток. Всевозможные слухи носились в воздухе. Когда собравшиеся заметили, что сэра Мэтью нет на месте, стали высказывать предположения. И даже его приход не угомонил шептунов. Спротт быстро прошел на свое место. Вид у него был помятый, невыспавшийся, на щеке виднелся порез от бритвы.

Лишь только судьи уселись, поднялся Найджел Грэхэм, как всегда сдержанный, но сегодня еще более холодный.

– Милорды, с вашего разрешения, я хотел бы возобновить допрос свидетельницы Луизы Бёрт, – заявил он.

После небольшой заминки, связанной с выполнением необходимых формальностей, Бёрт заняла место для свидетелей.

– Надеюсь, – начал Грэхэм учтиво, но ледяным тоном, – у вас было достаточно времени, чтобы прийти в себя.

– Я в полном порядке.

Бёрт ответила почти грубо, без обычной вкрадчивой скромности. Нерешительность, владевшая ею накануне, исчезла, как будто за ночь она успела с кем-то посоветоваться и заручиться чьей-то поддержкой. Она стояла на возвышении и дерзко смотрела на Грэхэма.

– Итак, мы говорили, – продолжал Грэхэм, – о ваших отношениях с Эдвардом Коллинзом, молодым человеком, который приносил мисс Сперлинг белье из прачечной. Вы виделись с ним до и во время суда?

– А то как же, мы почти все время были вместе.

– Вот как! Значит, вы были вместе. И часто вы беседовали с ним о деле Мэтри?

– Нет, – быстро ответила Бёрт. – Мы ни разу об этом не говорили.

Грэхэм слегка приподнял брови и, взглянув на лорда – главного судью, заметил:

– По меньшей мере странное заявление. Но не будем на нем останавливаться. Обсуждали ли вы с Коллинзом дело Мэтри после суда?

– Нет! – отрезала Бёрт.

– Я должен предупредить вас, – спокойно сказал Грэхэм, – что вы дали присягу и что клятвопреступление сурово карается законом.

– Милорды, я протестую против подобных инсинуаций! – Генеральный прокурор привстал с места. – Они рассчитаны на то, чтобы запугать свидетельницу.

– Вы что же, никогда не говорили с Коллинзом об этом деле? – не отступался Грэхэм.

– Видите ли, – Бёрт впервые опустила глаза, – я что-то не помню. Наверно, говорили.

– Значит, все-таки говорили?

– Может быть.

– И часто?

– Да.

Грэхэм перевел дух.

– В тот вечер, когда было совершено убийство и какой-то человек проскочил мимо Эдварда Коллинза на площадке лестницы, он никого ему не напомнил?

– Нет, – очень громко ответила Бёрт.

– А вам? Вы его совсем не знали?

– Нет.

– И вы никогда не говорили Коллинзу, что у вас такое ощущение, будто вы где-то видели этого человека?

– Никогда.

– И ни разу по секрету, шепотом не называли ему никакого имени?

– Нет.

Последовала многозначительная пауза.

– Вернемся к вашим наблюдениям в тот достопамятный вечер… Предположим, что фонарь не горел… и вы не могли различить черты того человека, но вы, конечно, видели, что он делал. Он бежал?

– Да. Мне уже надоело это повторять.

– Извините, если я чрезмерно вас утомляю. Этот человек бежал все время?

– Как – все время?

– Ну, до самого конца улицы?

– Должно быть, что так.

– Должно быть? А он, случайно, не вскочил на велосипед – зеленый велосипед, стоявший у ограды, и не умчался на нем?

– Нет.

Грэхэм сурово взглянул на свидетельницу:

– В свете новых данных, которыми мы теперь располагаем, я должен еще раз предупредить вас быть осторожнее. Повторяю: разве он не уехал на зеленом велосипеде?

Бёрт всю трясло. Она пробормотала:

– Я же сказала, нет. Ничего больше я не могу добавить. – И, вытащив носовой платок, стала сморкаться.