Вычеркнутый из жизни. Северный свет

– Что же… – начала она после непродолжительного молчания, и разочарование на ее лице сменилось понимающей улыбкой, в которой что-то напоминало ее отца, когда он так тонко подводил итог свидетельским показаниям в зале Эдинбургского суда; но вместе с тем эта улыбка была такой наивной, что растрогала Генри. – Если ты не согласился сразу, он, наверное, предложит больше.

– Нет, Алиса, – сказал Пейдж мягко. – Он знает, что мой ответ был окончательным.

Она больше ничего не сказала и снова наклонилась над вышиванием, обдумывая услышанное. Она еще не знала, как отнестись к этому, но ее взволновала и рассердила позиция, которую занял Генри. Как всегда, ее неудовольствие проявилось в долгом подчеркнутом молчании – странном при обычной ее словоохотливости, – в обиженных взглядах, которые она иногда бросала на мужа, и в возмущенном выражении лица, словно она столкнулась с чем-то, чего не могла одобрить.

Пейдж был зол на себя. Казалось бы, эти годы должны были научить его, что пытаться говорить с Алисой о своих сомнениях и надеждах бесполезно. Но все-таки какой-то душевный голод толкал его на это, и всякий раз такая попытка приводила к одному и тому же: Алиса не понимала его и не соглашалась с ним, – и всякий раз он испытывал горечь и досаду, подобно человеку, который, мечтая освежиться в прохладной воде, обнаруживает, что бросился в мелкий пруд.

Наконец она сказала довольно резким тоном:

– Ты едешь завтра в Слидон?

– Разумеется… ведь уже конец месяца. Может быть, поедем вместе?

Алиса покачала головой. Он заранее знал, что она откажется. Женитьба Дэвида была для нее слишком большим разочарованием. Прежние радужные надежды сменились теперь жгучей досадой из-за этой, как она выражалась, когда они бывали одни, «катастрофы». Надо отдать ей должное: она всегда желала для своих детей только самого лучшего, а Кора, по мнению Генри, женщина почти совершенная, не отвечала тем жестким требованиям, какие Алиса предъявляла к жене своего сына. Потрясение, которое она испытала при первой встрече, когда Дэвид неожиданно появился в доме под руку с незнакомой молодой женщиной, высокой, бледной и немного испуганной, забылось, но все же Алиса никак не могла примириться с мыслью о браке сына, и хотя слова «вульгарная особа» ни разу не были произнесены вслух, для этого ей потребовалась вся ее аристократическая выдержка. Но сегодня раздражение против Генри было слишком велико, и она воскликнула:

– Попробуй уговорить их почаще бывать в городе. Пусть приедут на какую-нибудь вечеринку или концерт. Чтобы их видели с нами. Ведь ходят сплетни, ты же знаешь. Так неестественно, что они погребли себя в этой глуши. Я содрогаюсь при одной мысли, что думают наши друзья.

Благоразумие помешало ему произнести вслух напрашивавшийся ответ.

– Хорошо, дорогая, – сказал он, – я поговорю с ними.

Глава 2

На следующий день погода стояла прекрасная: легкие облачка на синем небе, свежий бодрящий воздух. Хотя предки Пейджа были очень набожны, сам он посещал церковь довольно редко. Когда Алиса и Дороти вышли из дому, торопясь к службе, начинавшейся в одиннадцать часов, он срезал в садике букетик ранних цветов для Коры, захватил присланную на рецензию книгу, которая, по его мнению, могла заинтересовать Дэвида, и сел в машину. Он тихонько вывел ее из гаража и свернул в проулок за домами, чтобы не шокировать соседей, но ему все-таки не удалось ускользнуть от зорких глаз миссис Харботл, вдовы Боба Харботла, лучшего друга его отца, и старуха, медленно шествовавшая в воскресном наряде к церкви Святого Марка, ответила на его поклон негодующим взглядом.