Вычисляя звезды

Дурам на зависть! Ее наряд был именно тем, что идеально подходил к случаю, я же, пытаясь в наилучшем свете представить себя, попала в ловушку, поскольку требовались сейчас и здесь именно пилоты, а вовсе не представительные дамы для офиса.

Но не все еще было потеряно!

Я разгладила шерстяную юбку и, немного успокоившись, глубоко вздохнула. Ведь большинство в очереди тоже были в юбках, да и выходившие из двойных дверей женщины имели одинаковые выражения лиц, независимо от выбранного ими на сегодня гардероба.

Николь вместе с четырьмя женщинами исчезла внутри, и я прошаркала несколько шагов вперед.

Я уже начала жалеть, что не приняла утром «Милтаун», но препарат замедлил бы мои реакции, да и ясность мыслей, пожалуй бы, тоже затуманил, а рисковать я не желала. Вряд ли, конечно, претенденткам предложат сегодня полетать, но продемонстрировать свои способности на симуляторе – вполне вероятно.

А ожидание все более и более приводило мой желудок в замешательство.

Вышла Николь и, улыбаясь, направилась по коридору прямо ко мне. Наклонившись к самому моему уху, прошептала:

– Нынешняя часть испытаний – не испытание вовсе. Всего лишь кровь на анализ берут да в пробирку выдохнуть заставляют. Ни дать ни взять – такие же нехитрые начальные тесты, коим нас подвергали сразу после того, как мы подали заявки в «ОСы».

Я облегченно выдохнула.

– Было бы неплохо, если бы нас о том известили заранее.

– Подозреваю, что кроме всего прочего выясняют, как кандидатки реагируют на стресс. – Она подмигнула. – Но у меня, разумеется, на сей расклад имелся туз в рукаве.

Мои глаза расширились, затем я выдавила из себя смешок.

Неужели она приняла сегодня утром «Милтаун»?

– Полагаешь, что, будучи женой сенатора, ты – почти неуязвима?

– А то. А теперь… Теперь я сдам письменный тест на втором этаже. – Она положила руку мне на плечо. – И нисколечко не волнуйся, у тебя все непременно получится.

После ее ухода я еще некоторое время шаркала вдоль коридора. Наконец подошла и моя очередь, и я, пройдя через двойные двери, попала в белую с вкраплением полос блистающего хрома палату, в которой присутствовали медсестры в белоснежной, под стать цвету стен, униформе.

Приставленная ко мне медсестра усадила меня на стул рядом с низкой эмалированной тележкой. То была энергичная белая женщина лет пятидесяти пяти с аккуратно убранными под стандартную медицинскую шапочку-колпак седыми волосами, а на бейджике ее значилось «миссис Род».

– Теперь, миссис Йорк, мы просто заберем у вас немножечко крови. Надеюсь, вы возражать не станете?

– Разумеется, нет. – Я невольно порадовалась тому, что в пару к юбке выбрала свитер, так как рукава его с легкостью закатывались. – Вены на моей левой руке получше.

Миссис Род подняла бровь.

– У вас – медицинское образование?

– Моя мать в Первую мировую была врачом.

Я, не дожидаясь указаний, вытянула руку с уже закатанным рукавом, и она взялась за резиновый шнур, намереваясь перетянуть им меня выше локтя. Начала даже было:

– Понятно… О!

Она вдруг вскочила и бросилась к женщине рядом.

Я повернула голову. Женщина оказалась той самой итальянкой, что стояла в очереди позади меня. Медсестра, занимавшаяся ею, сейчас отчаянно пыталась удержать ее от падения на пол. Подоспевшая на помощь миссис Род поспешно схватила итальянку за руку. У той лицо было бледным, как облачная гряда, и почти таким же влажным. Две медсестры вскоре совместными усилиями все же усадили ее обратно на стул.

– Я ей даже иглу в вену еще не ввела, – посетовала медсестра, изначально занимавшаяся итальянкой, нащупывая ее пульс.

Миссис Род пожала плечами:

– Все, что ни делается, – все к лучшему, и времени на нее в дальнейшем нам тратить не придется. – Она махнула рукой санитару. Тот подошел, и миссис Род ему велела: – Когда сможет стоять, препроводите ее в комнату ожидания. Посидите с ней там и убедитесь, что она полностью пришла в себя, и лишь затем ее отпускайте.

Я вздрогнула.

Вряд ли астронавтам доведется делать забор крови в космосе, и слабость итальянки, быть может, и вовсе ее единственная слабость, но она вывела ее из игры.

Мне, быть может, все же следовало принять «Милтаун» нынешним утром? Или, может быть, к лучшему то, что я его все же не приняла? Сомневаться можно было хоть до скончания дней, но и без успокоительного я совершенно твердо знала, в обморок из-за иглы в собственной руке уж точно не грохнусь.

Моя медсестра вернулась ко мне, отряхивая руки.

– Извините за задержку.

– Чего уж там. Ясное дело, всякое случается.

Я повернула свой стул так, что свалившаяся в обморок женщина оказалась вне поля моего зрения.

Миссис Род своим ремеслом владела отменно, и я едва почувствовала, как игла, пронзив кожу, вошла мне в вену.

Необходимо ли мне было наблюдать за тем, как стеклянный цилиндрик постепенно наполняется моей кровью? Разумеется, я могла и отвернуться, но все же наблюдала, ведь нужно же мне всем вокруг доказать, что страха во мне нет ни капельки. Как бы между прочим спросила сестру:

– Вы, должно быть, устали, весь день-деньской проделывая одно и то же?

Она едва заметно пожала плечами: