Читаем Вычисляя звезды полностью

Вычисляя звезды

Не желая застать Натаниэля врасплох, я громко и продолжительно постучала в дверь его кабинета и лишь затем вошла.

На столе перед ним стопками громоздились бумаги с данными телеметрии, и муж мой водил карандашом по цифрам на них. Его светлые волосы торчали по сторонам, словно соломинки из стога сена, а когда он поднял взгляд, то оказалось, что под глазами у него залегли темные круги, а в углу рта подергивается жилка.

– Спасибо, – промолвил он.

– Ты уже поел? – Я перекинула его чистую рубашку через спинку кресла.

– Я не голоден.

– Скоро откроется кафетерий.

– Я не… В общем, не голоден я.

– Коли так, то ладно, – пробормотала я и попятилась к двери.

Мне отчаянно хотелось ему помочь, но потуги мои сейчас, как видно, приходились совсем некстати.

Натаниэль вздохнул и опустил голову так, что подбородок почти уперся ему в грудь.

– Подожди. – Проведя тыльной стороной ладони по глазам, он встал. – Элма, я вовсе не сержусь на тебя. Мне жаль, что в последнее время был резок с тобой и груб, и я… Ты заперла дверь?

Я, находясь уже у самого выхода, поспешно повернула поворотную защелку под ручкой двери, и замок со щелчком заперся. Я кивнула Натаниэлю, и он, испустив громкий вздох, осел в кресло и сообщил:

– Я пребываю в полном раздрае.

– Почему бы тебе не сделать перерыв?

– Потому что… Все и каждый требуют от меня немедля истинной причины произошедшего, а я и сам ее не знаю. – Он в сердцах швырнул карандаш на стол. – Я ничегошеньки не понимаю. Руководитель того запуска, едва уяснив, что ракета сбилась с курса, обязан был бы отдать приказ на ее самоуничтожение, но он этого почему-то не сделал. Да и вообще, почему она взорвалась, черт ее дери! Я должен бы это знать, но не знаю.

Я обошла стол и встала у него за спиной. Положив руки ему на плечи, наклонилась и поцеловала его в макушку. От него пахло потом и сигаретным дымом.

– Ты все поймешь, во всем разберешься, – заверила его я.

Дым от сигарет? Как бы не так! То была вонь горящей фермы.

Натаниэль покачал головой, и его мышцы под моими руками дернулись.

– Вероятно, будет проведено правительственное расследование.

Навалившись на мужа всем телом, я вонзила большие пальцы обеих рук в его напряженные мышцы и принялась массировать их маленькими кругами, он же почти немедленно издал гортанный звук.

– Паркер задается вопросом, как скоро будут возобновлены запуски.

– На все про все, пожалуй, уйдут месяцы. – Натаниэль потер лоб. – И запуск на Луну нам тоже, очевидно, придется отложить.

Запуск на Луну планировался с использованием ракеты совершенно другого типа, но вряд ли сей довод в чем-либо убедит чинуш из правительства.

Натаниэль прочистил горло, и мышцы на его шее снова напряглись.

– Скажи… Элма?

– Слушаю тебя, дорогой.

Он сглотнул.

– Я не думаю, что смогу… В общем, остаться безвылазно здесь мне придется в течение ближайшего месяца, а то и двух.

– Это для меня уже стало очевидным.

Лицо мое невольно дернулось.

Разумеется, взять отпуск для него теперь, как бы я на том ни настаивала, было делом совершенно нереалистичным. А я-то еще отчитала Паркера за то, что он выразил обеспокоенность временным прекращением запусков, а сама вот, как оказалось, всерьез опечалена лишь тем, что у мужа моего весьма не скоро выдастся отпуск.

Ну и чудовище же я!

– Из этого следует, если ты еще не сообразила, что отправиться на бар-мицву твоего племянника я не смогу.

Руки мои сами собой замерли на шее мужа.

– А ведь и впрямь. – Я наклонила голову и возобновила массаж, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас оставлять Натаниэля одного я отчаянно не хотела, но во мне нуждался и мой собственный брат, Гершель, и предстояла к тому же еще и бар-мицва Томми, чтоб тебе. – Ты… Ты не станешь возражать, если я отправлюсь на бар-мицву одна?

– Слава богу! – Натаниэль развернулся на кресле лицом ко мне. – А я-то уже был полностью готов к тому, что придется тебя понуждать к такому решению.

Я откинула волосы с его лица.

– Видишь, для беспокойства у тебя не было ни малейших причин. Видишь, при любом подходящем случае я в труднейшую годину, не колеблясь, брошу тебя.

Он улыбнулся, но улыбка у него вышла страдальческой.

– Более лживых слов я в жизни не слыхивал. – Он обнял меня и притянул к себе. – Спасибо тебе.

– Спасибо за что?

– За то, что позволяешь мне наедине с тобой не сдерживаться. Спасибо, что даешь мне право совершать то, чего мне сейчас отчаянно хочется, а хочется мне покричать, дав волю, поскрежетать зубами. Ведь только благодаря тебе потом я становлюсь человеком и на коллегах не срываюсь.