Вычисляя звезды

Я открыла кран, сунула руку под струю холодной воды, а затем смочила губы, проведя по ним указательным пальцем. Поспешно положила таблетку в рот. Язык мой тут же ощутил ее горечь, и я немедля хлебнула воды. Сглотнула и поставила стакан на край раковины.

Дело сделано!

Мое лицо в зеркале не претерпело ни малейших изменений. Те же карие глаза. Тот же немного скошенный налево нос. Тот же, по моему мнению, слишком округлый подбородок. Но даже ни малейшего намека на рога… Не отросли у меня таковые. Во всяком случае – пока.

И все же знаю, знаю я, что двухсотмиллиграммовая пилюля таила в себе огромные возможности.

Сработай. Пожалуйста, сработай!

Двадцать минут. Пройдет всего лишь двадцать минут, и я почувствую эффект. Я открыла ящик туалетного столика и спрятала склянку с таблетками среди гигиенических прокладок. В нашей крошечной квартирке было всего несколько таковых мест, куда, как я уверена, Натаниэль ни в коем разе не сунется, и это было одним из них.

Вытерев руки о юбку, я вышла из ванной. Натаниэль, лишь на краткое мгновение оторвавшись от книги, взглянул на меня и тут же вновь углубился в чтение. Учитывая по-прежнему продолжающиеся слушания в Конгрессе, было удивительно, что он все же взял выходной. С другой стороны, возобновить запуски до завершения слушаний было совершенно невозможно, а на работе он мало бы что смог сейчас сделать.

Необходимо было оплатить счета, и я села за стол, подтянула к себе стопку скопившихся там бумаг и принялась за дело.

Через час со всеми счетами было покончено. И я чувствовала себя превосходно.

Я придвинула к себе чистый лист и начала прокладывать траекторию посадки на Луну.

Часа через полтора проанализировала свое самочувствие, и оказалось, что чувствую я себя вполне и вполне. Быть может, слегка усталой, но и только. В общем, чувствовала я себя… Да как обычно к вечеру.

На следующее утро я проверила чековую книжку, но ошибок там, к собственному удивлению, не обнаружила.

* * *

Сквозь занавески из хлипкой ткани снаружи в нашу квартиру проникал янтарный свет уличных фонарей. Я лежала, свернувшись калачиком и положив голову на плечо Натаниэля.

Он провел ладонью по моей руке и пальцами обвел обручальное кольцо у меня на пальце, у меня же по коже побежали мурашки.

– Я лгала тебе, – призналась ему я и сама себе подивилась.

Вот ведь! Иногда то, что я спонтанно выпаливаю, удивляет даже меня саму.

Его дыхание прервалось, а биение его сердца под моей щекой ускорилось.

– И в чем же именно?

– Уроки, на которые я хожу… В общем, я… Я посещаю психотерапевта.

Напряжение покинуло его тело.

– О, слава богу.

– Я ожидала… Ожидала от тебя несколько иной реакции, дорогой.

Он притянул меня к себе ближе и поцеловал в лоб.

– Я рад, что ты заботишься о себе.

– Ты вовсе не расстроен тем, что я солгала тебе?

– Ну, признаюсь, немного все же расстроен, но тем не менее чертовски рад тому, что ты наконец-то не станешь вновь и вновь паниковать по малейшему поводу. – Его рука нашла мои волосы и отвела их от моего лица. – Ведь не станешь же?

В глазах у меня защипало, и я моргнула. Не ответив на его вопрос, заявила:

– Ты бесподобен.

– И я по-прежнему в тебя влюблен. – Натаниэль поцеловал меня в лоб. – Не будь тебя, я бы так и оставался посредственность посредственностью.

Я рассмеялась и ткнула его в ребра.

– Ты, да посредственность? Чушь несешь!

– Какую там чушь? Разумеется, я – неплохой администратор. Неплох с цифрами. – Моя рука опустилась ниже. – Хорош даже с ракетами. – Он застонал и потянулся ко мне. Затем расслабился, и мы прижались друг к другу. – Я… Я бы сказал, что с ракетами ты в ладах даже лучше меня.

– Ты в этом уверен, доктор Йорк? – Я прижала его руки к кровати и, встав на колени, оседлала его.

– Несомненно, доктор Йорк.

– В таком случае у меня, доктор Йорк, очень… – Я поцеловала его в шею. – Серьезный… – Мой язык слизнул пот с его подбородка. – Вопрос.

– Да. Что бы это ни было. Боже, да.

– Поможет ли это продвижению Программы, если я… – Под его подбородком оказалась шероховатость, которую он пропустил во время бритья. Мое сердце ускорилось, и я галопом помчалась вперед, произнося свои слова перед тем, как меня одолеют страхи. – Если смысл уравнения комитету разъясню я?

Натаниэль, открыв тут глаза, глянул на меня.

– Элма…

В произнесенном им сейчас моем имени прозвучало многое. Многие невысказанные им прежде и терзающие его сейчас мысли. Привожу понятое мною в своей интерпретации:

Да – мое деятельное участие помогло бы. Но нет – он никогда не попросит меня принять на себя столь тяжкое бремя. Да – он боится, что мне станет больно, и тем паче не хочет, чтобы я сломалась. Да – он любит меня и безмерно ценит за высказанное мною только что предложение. Нет – принять его ни под каким соусом он не может.