Выдох

Как я рассказала тебе в последнем письме, я думала, что смогу участвовать в раскопках, потому что, несмотря на все случившееся, верила: моя любовь к физическому археологическому труду позволит мне продержаться. Но все оказалось не так просто. Сомнения, посеянные открытием Лоусона, глодали мой разум, словно мыши. Несколько дней назад дошло до того, что, извлекая из почвы наконечник копья, я подумала: Какая разница? Все, что мы здесь делаем, лишено смысла. Пришлось прервать работу из опасений, что от разочарования я могу разбить древний артефакт молотком. Тогда я поняла, что придется покинуть раскопки. Не знаю, действительно ли я могла так поступить, но сам факт, что подобная мысль пришла мне в голову, свидетельствовал о том, что мое душевное состояние не позволяет там работать.

Я сняла домик в часе езды от раскопок. Я никому не смогла объяснить, почему уезжаю, поскольку мне казалось неправильным открыто говорить о статье Лоусона до ее публикации. Быть может, это усугубило чувство одиночества, которое я испытывала на раскопках, но, думаю, основная причина в том, что я ощущаю себя оторванной от Господа. Мне нужно время, чтобы решить, как поступить дальше.

Ты спрашивала, не должно ли это открытие встревожить церковь так же, как и мирское научное сообщество, и я отвечу: да, должно. Но церковь как институт всегда отличалась способностью черпать силу из доказательств, когда они полезны, а в других случаях не обращать на них внимания. Возьмем историю Адама и Евы. После обнаружения скелетов первых людей по всему миру церковь с готовностью признала, что историю эту нельзя понимать буквально, однако продолжала настаивать на ее аллегорической ценности. Ты, и я, и все остальные женщины продолжают жить в тени Евы, исключительно в силу традиции. И потому я считаю, что церковь сможет аналогичным образом истолковать это открытие и использует его для защиты тех же ценностей, что и всегда.

Полагаю, можно утверждать, что идея полигенизма много веков витала в воздухе, и потому никто не удивился, когда ее подтвердили археологические открытия. Что соответствует действительности. Ученые-церковники давно пытались объяснить, каким образом одной паре удалось так быстро заселить Землю, и, должно быть, они обсуждали между собой альтернативные гипотезы, прежде чем вынуждены были изменить официальную позицию. Однако до статьи Лоусона я никогда не слышала веских доводов в пользу того, что человечество не было целью творения. Быть может, ученые-церковники растеряются так же, как и я, прежде чем их преданность доктрине возьмет верх.

Для меня как для ученого-мирянина проблема заключается в том, что моя вера всегда зависела исключительно от доказательств. Я признаю, что раньше не осознавала значимости астрономии для понимания нашего положения, но я осознаю эту значимость теперь. И если взять в качестве предпосылки то, что человечество являлось смыслом творения, небеса над нашими головами должны свидетельствовать об этом так же, как и земля под ногами. Если человечество – центральный факт Вселенной, если наш вид представляет собой омфал, то пристальное изучение небесной сферы должно подтвердить наш особый статус. Наша солнечная система должна быть неподвижной точкой, вокруг которой вращается все остальное; наше Солнце должно находиться в полном покое. Если доказательства не подтверждают это предположение, значит, мы должны спросить себя, каковы наши истинные стремления.

Я пойму, Розмари, если тебя и Альфреда это встревожит в меньшей степени, чем меня. Я не знаю, какова будет реакция большинства людей, когда открытие Лоусона станет общественным достоянием. Вильгельмина Маккаллоу ожидала, что другие отреагируют так же, как ее отец, и в моем случае не ошиблась. Хотелось бы мне, чтобы это затронуло меня не столь глубоко. Хотелось бы, чтобы мы могли выбирать вещи, которые нас тревожат, но мы не можем.

Однако если ты поймешь, что тебя это беспокоит, знай, что можешь обсудить свои опасения со мной, какую бы форму они ни приняли. Каждый из нас должен сам отыскать путь сквозь этот лес сомнений, но сделать это нам удастся лишь с поддержкой других людей.

С любовью, твоя кузина

Доротея

Господи, быть может, Ты не слышишь моих молитв. Но я никогда не молилась, ожидая, что это повлияет на Твои действия; я молилась, ожидая, что это повлияет на мои. И потому я молюсь сейчас, впервые за два месяца, потому что, даже если Ты не слушаешь, мне нужна чистота мысли, которую дает молитва.