Выдох

Каждый блок был снабжен локальным резервуаром воздуха, соединенным шлангом с регулятором в основании мозга. Я сфокусировал перископ на крайнем блоке и с помощью дистанционных манипуляторов быстро отсоединил отходящий шланг и установил более длинный шланг на его место. В своей практике мне приходилось проделывать эту процедуру неоднократно, так что я мог выполнить ее за считанные доли секунды. Все же не было полной уверенности, что я успею завершить переключение прежде, чем блок истощит свой локальный резервуар. Только убедившись, что работа компонентов не нарушилась, я продолжил. Я отодвинул длинный шланг в сторону, чтобы лучше разглядеть то, что находилось в щели за ним: другие шланги, соединявшие узел с соседними компонентами. Используя пару самых тонких манипуляторов, способных проникнуть в узкую щель, я заменил шланги один за другим на более длинные. Повторив эту операцию по всему периметру блока, я заменил все соединения узла с остальной частью мозга. Теперь я мог открепить блок от несущей рамы и вытащить всю секцию за пределы того, что когда-то было задней частью моей головы.

Я понимал, что мог ослабить свою способность мыслить и не осознавать этого, но выполнение некоторых базовых арифметических тестов показало, что все в порядке. Один блок свисал из полуразобранной головы, и теперь у меня был лучший обзор устройства мышления в центре мозга, но было недостаточно места, чтобы приблизить микроскоп для более подробного изучения. Чтобы реально исследовать работу мозга, требовалось убрать в сторону по меньшей мере полудюжину блоков.

Кропотливо и тщательно повторив процедуру замены шлангов на других блоках, я вынес один блок подальше назад, два других — наверх, и еще два — в стороны, развесив все шесть на «строительных лесах» у себя над головой. Когда я закончил, мой мозг выглядел как стоп-кадр взрыва через несколько мгновений после детонации, и снова я почувствовал головокружение, думая об этом. Но наконец и сам узел мышления был обнажён, поддерживаемый связкой шлангов и исполнительными стержнями, уходящими вниз в глубину моего торса. Теперь пространства было достаточно, чтобы вращать микроскоп на 360 градусов и допустить мой жадный взгляд внутрь выдвинутых блоков. Передо мной открылся микрокосмос золотой машинерии, пейзаж из крошечных вращающихся роторов и миниатюрных возвратно-поступательных цилиндров.

Созерцая эту картину, я спросил себя, где моё тело? Приспособления, которые переместили мое зрение и пальцы в другое место комнаты, в принципе не отличались от тех, которые соединяли мои оригинальные глаза и руки с мозгом. Разве на протяжении этого эксперимента не были манипуляторы по существу моими руками? А увеличительные линзы на конце перископа — моими глазами? Я стал вывернутым наизнанку существом с крошечным фрагментированным телом, помещенным в центр моего вспученного мозга. Именно в этой неправдоподобной конфигурации я начал исследовать себя.

Я развернул микроскоп к одному из блоков памяти и стал изучать его конструкцию. Не питая иллюзий, что сумею расшифровать свои воспоминания, я все же ожидал, что смогу разгадать способ, с помощью которого они были записаны. Как я и предсказывал, пачек фольги не оказалось, но, к моему удивлению, я также не увидел ни батареи шестерней, ни ряды переключателей. Вместо этого блок, казалось, почти целиком состоял из банка воздушных трубочек. В просвет между трубочками я мельком заметил рябь, проходящую по внутренностям банка.

Тщательный изучение при максимальном увеличении позволило рассмотреть, что трубочки разветвлялись на крошечные воздушные капилляры, которые переплетались с густой решеткой из проводов, усыпанных золотыми листочками. Под влиянием воздуха, вырывающегося из капилляров, листочки удерживались в различных положениях. Не было переключателей в привычном смысле этого слова, так как листочки не могли сохранить свое положение без поддержки воздушного потока, но я предположил, что именно они и были переключателями, которые я искал, то есть носителем, в котором записывались мои воспоминания. Замеченная мною рябь была, скорее всего, процессом воспоминания — положение листочков считывалось и посылалось назад в устройство мышления.