Выйди и зайди нормально (СИ)

Катя уже второй раз за вечер готова была разреветься на месте. Хищный взгляд Ромы без намёка на человечность доводил до оглушительной паники под сердцем. Но — парадокс. Вместе с животным страхом тяжёлый аромат хвойного мужского шампуня и дешёвого табака убаюкивал всю тревогу. Тело хулигана пахло по-особенному притягательно. Смирнова нечасто скрывала свою сучью натуру, но в тот момент девчонка попросту растерялась, так как не понимала, что ей нужно чувствовать. Ведь должно же быть отвращение… Оно и было, но ничтожно мелкое в сравнении с желанием потрогать напряжённую щёку волчонка.

— Пятифан, ты… Мерзкий! — отличница перешла на полутон. Наблюдать злого Рому между своих ног было до боли унизительно. Это последний одноклассник после Бяши и Петрова, кому она позволила бы так обходиться со своим телом и личностью, — Что значит «отработаешь смену»?! Я тебе кто, площадная девка? Отойди или я выдавлю твои глаза ногтями! Мерзкий! — Катя согнула одну ногу и уперлась коленом в бедро парня, чувствуя натяжение ткани в паху хулигана. Обессиленный бунт оказался бесполезным, Рома по-хозяйски оттолкнул ножку девушки, возвращая себе прежнее положение. Почти упираясь стояком туда, где Смирнова до этой поры даже боялась себя трогать во время бессонных ночей. Как мало сил было вложено для того, чтобы не совершить соитие с хулиганом! Будто девчонка перед ним сама давно жаждала, как волчонок прижмётся к ней каменными на ощупь членом и будет лапать за зад, помечая его сероватыми синяками. А теперь лишь делала вид, что хочет удрать.

— Мерзкий? — Пятифан издевательски вскинул одну бровь. Мерзкий… Как резко было брошено это слово Катькой и как приторно оно ласкало слух хулигана. И правда, омерзительный тип. Гадкий, тошнотворный, жалкий. Сгусток того, что противоположно слову «человек». Рома такой, какими не должны рождаться, выродок, и как же блядски прекрасно становилось им быть. На плотоядной морде кривилась открытая ухмылка, заострённые крепкие клыки и влажный язык, что периодически проходился по пересохшим губам, давая им хоть каплю влаги. Облизывался не как гордый волк перед тем, чтобы завалить свою добычу, а как паршивая гиена, пасущая падаль после чужих лап, — А ты? Прячешься за мамкиной юбкой. Крысишь, ноешь, вякаешь исподтишка. Если я мерзкий, то ты — гнилая сука.

Юноша готов был упиваться угрозами блондинки, её страхом и растерянностью. Она изводила одноклассника годами, пропуская тычки, остроты, насмешки, распуская о нём гадкие слухи, натравляя на волчонка банды из соседних посёлков. Это было в прошлом, но Ромка — мстительная тварь и об этом все местные знали. Пусть Катя потом распиздит всей школе, кто пытался взять её прямо в кабинете физики. Пусть об этом узнает вся деревня, Ромкина жизнь и так всегда торчала в полной пизде. Грубые пальцы резко двинули к резинке колгот под юбкой и ухватились за неё сбоку, оттягивая вниз. И внезапно столкнулись с воспротивлением — стянуть такой женский аксессуар оказалось нихреновой задачкой. Ещё и Смирнова обхватила предплечье юноши ледяной от страха рукой и сжала его, пытаясь остановить. Бандюга посмотрел на девушку вопросительно. Не этого ли добивалась, вжимая Пятифана лопатками в книжный шкаф? Трясь о него проступающими косточками лифа? Глядела испуганно как загнанный зверёк, но какого-то чёрта пальчики ослабли, злобно сопела, то хмурилась, то поднимала бровки, вымаливая прощение. И внезапно…

«Мерзкий!»

Мягкие алые губки столкнулись с обветренными и шершавыми. Отличница подалась вперёд всем корпусом, свободной рукой сжала неопрятный наполовину расстёгнутый воротник пятифановской рубахи и потянула хулигана на себя так, что он чуть было не потерял равновесие и не придавил девчонку своим телом. Первая секунда была отвратительнее всего. Слюна Ромки оказалась горьковатой на вкус, он курил сигареты самого низшего класса из всех, что были в продаже. Но вмиг стало приятнее — Смирнова ощутимо расслабила губы. Целоваться она умела, у неё уже был ухажёр в восьмом классе. Да и Пятифан тоже жизнью намётан, но от шока тот уставился на Катьку по-комичному удивлённо, сквозь поцелуй, ибо ожидал чего угодно — от побоев до визгов на всю школу, но не такого интимного слияния. Блять. Это херов сюр, потому что Смирнова никогда бы не полезла целоваться к местной гаражной шавке.

Ромка оттаял лишь спустя несколько секунд и ответил на поцелуй сначала неуверенно — в его планы не входило сосаться с заучкой. Трахнуть ещё может быть, но явно не соприкасаться губами.