Выйди и зайди нормально (СИ)

Ладони на округлых бёдрах смотрелись, как влитые. Словно бы Рома делал это не в первый раз — проводил грубыми пальцами по внутренней стороне ляшек, продавливал нежную кожу, оставляя вслед за ними красноватые отпечатки. Сорванные мозоли изредка цепляли ткань колгот, казалось, что своей огромной лапищей Пятифанов мог обхватить ногу Катьки в диаметре. Пальцы внаглую блуждали под юбкой, натыкались на промежность, задевали чувствительные точки, иногда проходились подушечками пальцев по лобку сквозь упругую ткань колгот. Туда же нырнула левая рука в помощь правой, вдвоём они с небольшой натугой надорвали тонкую нейлоновую преграду. Это было так возбуждающе мило — стервозная, ядовитая сука мялась от стыда, краснела, предпринимая столь жалкие попытки давать отпор бездушной глыбе в лице местного выблядка. Услышав треск ткани, Катя выдала протестующее междометие прямо в губы Пятифана. Чёрт, как же безвольно. Так субтильно, что сомнений не осталось — девчонке не хотелось уходить. Так близко Рома к Смирновой ещё не был, да и не был никто… Обжигающие руки пошло скользили то по внешней, то по внутренней сторонам бёдер и доводили блондинку до судорог в спине и ногах. Страшно и одновременно приятно. Рома действовал наугад. Он, может, целовался неплохо, но трогать девушек настолько интимно парню ещё не доводилось.

Руки ощутили лёгкую дрожь в ногах Кати, от чего в низ живота покатился новый валун тягостных ощущений. Пах пульсировал, ныл, едва не болел. Господь, Рома так давно ждал женскую ласку, но и на секунду не мог предположить, что под ним окажется Смирнова. У Пятифанова было больше шансов завалить красавицу Полинку Морозову, чем сволочную дочь Лилии Павловны. Такую правильную, идеальную отличницу, подлизывающую педагогам и смотрящую на бандюгу глазами полными ненависти и отвращения. А теперь, по иронии судьбы, Смирнова подрагивала от его горячих пальцев под своей неприлично задравшейся юбкой, целовала его, таяла, дышала тяжело и смотрела робко, но с опаской.

Кате никогда не нравились хулиганы. В мужья они не годятся, денег у них нет, мир не покажут, романтики от них не дождёшься — и чего тогда брать с этих дурней? И Рома Смирновой тоже не нравился. Грубый, туповатый, но какого-то хрена очень горячий, когда злился. Совсем не тот, что отплёвывался от короткого чмока отличницы в школьной сценке в актовом зале. Со второго класса изменилось многое. Катя плавилась от поцелуя и его рук, одновременно борясь с собственными принципами — касательно парней, касательно близости, касательно школы и касательно близости с парнями в школе.

Пятифану становилось пиздец как тесно в рубашке. Вытащив левую руку из-под складок юбки, юноша принялся наскоро высвобождать свой торс из тугой тканевой сети, расстёгивая пуговицу за пуговицей ловкими движениями пальцев. Соединенные части рубахи разлетелись в стороны, обнажив чёткий рельеф пресса, линии паховых связок и напряжённую раскалённую грудь. Запоминай, Катюша, каждую мелочь. Запоминай вздувшиеся венки на шее, микро капельки пота на смугловатой коже, очертания впалого пупка и синеватых капилляров. Ибо тело Пятифанова — это он знал наверняка — действительно прекрасно. Умом не вышел, голосом, манерами, но торс… Изнурительными тренировками доведён почти до совершенства.

Вмиг вернув себе прежнее положение, Рома вновь забрался обеими руками под юбку, в фантазиях дорисовывая линии бёдер, талии и груди девушки под одеждой. В этот раз движения оказались куда смелее и пальцы случайно наткнулись на влагу. Блять. Смирнова и правда течёт от него, как сука. Охуеть. Во всём этом хаосе неправильности, данный факт — был самым аномальным.

Рука хулигана грубо подхватила Смирнову под левую коленку, приподнимая её и тем самым заставляя хрупкое тело девушки отклониться назад, припадая на локти. Второй рукой Рома ловко закинул правую ножку блондинки пяткой себе на плечо и громко раздражённо выдохнул. В висках билась ярость, в штанах — желание выебать стерву в наказание за её развязный язык. Обзор для Катьки был практически закрыт, но тихий скрежет молнии на брюках и характерных движений Ромкиного плеча было достаточно, чтобы понять — Пятифан высвободил член. Удерживая левую ногу Кати под коленкой одной рукой, второй бандюга направил скользкую от предъэякулята головку к промежности Смирновой, упираясь ею в мягкость половых губ сквозь тонкую ткань белья. Влага гениталий соприкоснулась и это несложно было ощутить обнажённым чувствительным органом. Ромкины глаза сверкнули, глядели на лицо Кати серьёзно и настойчиво, с немым требованием. Пусть только попробует выдать ещё хоть слово и хуй отброса со зверством натянет тело отличницы.