Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг.

Однако разница – огромная, т. к. в случае с балетом речь идёт о профессиональном обучении, которое всегда включало в себя не только класс, но и сценический навык. А вот работа ребёнка-киноактёра (незабываемое приключение, на всю жизнь заставлявшее одних ребят полюбить кино, а других – возненавидеть) занимала так много времени, что вопрос материальной выплаты в качестве компенсации этого ущерба учёбе и отдыху был бы, с современной точки зрения, совершенно правомочен! Гонорар, правда, ребята-актёры всё же получали, но – минимальный. Возможно, было опасение, что решение проблемы авторских прав в пользу ребёнка-актёра поднимет ажиотаж вокруг набора детей на роль. А эта процедура и без того болезненна и для ребят, и для их родителей (см. фильм Лукино Висконти «Самая красивая»). Ведь сам по себе авторитет кино в XX в. был настолько огромен, что вопрос о денежном вознаграждении нередко был вообще не принципиальным.

Достаточно напомнить, что в 1943–1944 гг. родители московской школьницы Нины Ивановой (впоследствии звезды фильма М. Хуциева «Весна на Заречной улице») и пятилетней (!) Наташи Защипиной без колебаний согласились на участие их дочек в фильме «Жила-была девочка» (реж. Виктор Эйсымонт, 1944), который снимался в ещё блокадном (!) Ленинграде. И вся группа туда поехала по ледяной Дороге жизни (!). Спору нет, последняя блокадная зима была для ленинградцев легче, нежели первая, но степень риска всё-таки была очень велика. Однако при таком авторитете кинозрелища – о каких деньгах вообще могла идти речь?! Когда же родители начинали догадываться, какой ловушкой для их ребёнка стали детские роли, было уже поздно. И даже если юный актёр сохранял какую-то внешнюю привлекательность, то он всё равно не мог использовать её «с коммерческой выгодой».

Читателям XXI в. небесполезно узнать, что молодые парни и девушки века минувшего, в отличие от нынешних, вовсе не мечтали эксплуатировать свою физическую красоту на подиуме, где красивая внешность, отвергнутая режиссёрами, может быть востребована модельерами. Эта работа, о которой современные девицы мечтают чуть ли не со школьной скамьи, считалась в советские времена почти позорным заработком. Труд манекенщицы оценивался в 3 р. 60 коп. за показ, пенсия штатным сотрудницам подиума начислялась мизерная. Красавица Наталья Петрова, которую ещё до съёмок в «Руслане и Людмиле» пригласили сниматься для рекламных календарей «Союзпушнины» и «Союзювелирторга», отнеслась к этому предложению с интересом. Но оплата её так разочаровала, что в индустрию красоты Наталья вернулась лишь несколько десятилетий спустя[45]. Прочие красавицы так же исчезли из публичной видимости – на много лет или навсегда, как Татьяна Клюева. Она вышла замуж за военного моряка и переехала с ним в Севастополь, где после развала СССР единственным заработком для её семьи стала торговля обувью. Активно переписываясь со своими поклонниками на сайте, бывшая Варвара-краса так и не показывается перед ними публично, желая навсегда остаться в их памяти юной и красивой.

Отсутствие авторских отчислений для актёров киносказок, которые, несмотря на свою всесоюзную и многолетнюю известность, жили весьма небогато, всеми киносказочниками переживалось как несправедливость. Они давно уже мечтали об изменении финансовых основ детского кинопроизводства, да и действительность их немало подталкивала к тому. Михаил Юзовский оставил для истории кино советскую финансовую «формулу киносказки»: «Сняв три фильма стоимостью в 400 тысяч рублей каждый, студия получит 60 тысяч в виде надбавки за качество. Сказка или фантастика стоимостью более миллиона рублей принесут студии только 20 тысяч»[46].