Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг.

Случись такой рецензии появиться раньше, только бы и видели режиссёра Рыцарева в детском кино! Но он продолжал снимать на студии им. Горького вплоть до 1988 г. Ведь Рыцарев и Нечаев, как когда-то Роу и Птушко, стали «стилеопределяющими» постановщиками киносказок 70-х и начала 80-х гг. Встревоженный этим процессом, Ролан Быков в вышеупомянутом интервью сказал: «Сейчас я несколько взволнован тем, что стало правилом хорошего тона не ставить сказки так, как они написаны. У меня лично есть огромная потребность сказку снять без иронии – всерьёз». Ролан Быков в запальчивости договорился до того, что назвал уже классические в те времена фильмы Птушко и Роу «реалистическими (!) киносказками». Что же, им это, наверное, было бы приятно – ведь Р. Быков имел в виду фильмы без лукавства по отношению к детям, пришедшим в кино на «реалистическую», т. е. без иронии и пародии, киносказку. Валентин Михалкович в большой аналитической статье, посвящённой сразу четырём фильмам-сказкам, пишет: «Кинематографисты не охладели к сказке, напротив – сказка вызывает интерес, её улучшают, совершенствуют, подвергают критическому осмыслению в свете современных веяний. Новые трактовки <…> изобретательны, забавны, остроумны. В рамках задач, поставленных перед собою авторами, фильмы, о которых велась речь, состоялись как художественные произведения <…>. Одного только недостаёт, на мой вкус – искреннего, простодушного наслаждения бесхитростными и трогательными сказочными перипетиями. Мы стали рассудочны и скептичны – бесхитростности мы чураемся. А может быть, всё-таки стоит вернуться к сказке, как она есть – к её неисчерпаемой простоте? <…> чтоб зритель искренне и сильно переживал чудо человеческого мужества, побеждающего невероятное хитроумие зла»[49].

Что меньше всего волновало кинематографистов начала 80-х гг., так это чудо человеческого мужества. Все действовавшие авторы того времени соблюдали правила игры, что нашло отражение в выборе тем и героев. Разве раньше мог бы стать главным героем фильма для детей персонаж, который выдал секрет своих тайных товарищей? Мальчиш-Кибальчиш, например, предпочёл погибнуть, но не выдал военную тайну. А теперь – пожалуйста, «Чёрная курица, или Подземные жители» (реж. Виктор Гресь, 1980) – экранизация литературной сказки Антония Погорельского. Все рецензенты отмечали, что детям этот фильм будет понятнее, если рядом их родители. Ведь ребёнку в истории мальчика Алёши, получившего от курицы Чернушки сверхъестественный дар, не всё ясно (например: курица Чернушка, точнее, маленький человечек, который в неё превращается, – это положительный персонаж или отрицательный?). Но в те времена, когда в СССР уже многие увлекались гороскопами и уфологией, вновь стало актуальным напомнить о том, что всё, приобретённое не своим трудом, а полученное с помощью потусторонних сил (чёрная курица – распространённый предмет оккультного жертвоприношения), счастья не приносит. Примерно та же мысль прозвучала ещё в фильме «Старая, старая сказка». (Помню, как мне, посмотревшей эту картину в семь лет, было непонятно, почему у фильма печальный конец, ведь в сказке Андерсена «Огниво» всё кончается хорошо? Но фильм всё равно понравился, «потому что красивый». Впрочем, об этом фильме – позже.) Таким образом, критики сочли, что не вполне понятная картина, с не явственно выраженной парадигмой добра и зла, вызывает потребность в разъяснении, следовательно, в интеллектуальном общении с родителями. «Может быть, таким и должно быть семейное кино?»[50] – вопрошал Валентин Михалкович.