Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг.

Трикстер в мифологии, фольклоре и религии – божество, дух, человек или антропоморфное животное, не подчиняющееся общим правилам поведения. Жизнь героя-трикстера – это эффектная игра, противопоставленная им унизительной борьбе за существование. Роль трикстера в художественном произведении – в том, чтобы с помощью своей игры повышать самосознание и служить уравновешивающим механизмом[54]. К мифологическим трикстерам исследователи относят и паука Ананси из Западной Африки, и древнеегипетского Сета, и германо-скандинавского Локи, и древнегреческих Гефеста и Одиссея, и белорусского Нестерку, и русского Ивана-дурака, и еврейского Гершеле Острополера, и молдавских Пэкалэ и Тындалэ, и немецкого Рейнеке-лиса, и французского Кота в сапогах, и казахского Алдара Косе, не говоря уже о трикстере историческом – Ходже Насреддине[55]. В позднем фольклоре трикстер предстаёт как сообразительный простой человек, который побеждает с помощью различных уловок и хитростей. Например, во многих сказках верховный правитель выбирает своей дочери жениха, устраивая различные испытания, которые не могут выдержать принцы и рыцари, но побеждает простой бедный трикстер-крестьянин, который с помощью своей сообразительности и ума проходит все испытания и получает награду. Пример кинематографического трикстера – персонаж Чарли Чаплина. Исследователи массовой культуры относят к трикстерам персонажей сериала Star Trek: The Next Generation и мультсериала My Little Pony: Friendship Is Magic.

По мнению американского исследователя советского происхождения Марка Липовецкого[56], трикстер каждый раз является неузнанным: так, трикстер XIX в. несимпатичен, он приближен к подлецам (Чичиков в «Мёртвых душах»). Но в XX в. трикстер – ловкач, возникающий на стыке двух культурных языков и существующий на грани маргинальности и авторитарности – приобретает притягательные черты. Романтизм советского трикстера (Остапа Бендера, например) альтернативен цинизму подпольного миллионера Корейко. И в этом смысле Буратино – самый яркий трикстер советской детской литературы, в котором есть не только насмешка над декадентской литературой[57], но и попытка сохранить внутреннюю свободу, т. к., по мнению М. Липовецкого, «господствующая идеология не предполагает прямого, серьёзного отношения к себе». Трикстеры, кроме того, вносили в детскую литературу живость и напряжение, благодаря чему дидактичность детских книг, облечённая в занимательную форму, не помешала их читательскому успеху. В экранизации Леонида Нечаева, где деревянные куклы мало отличаются от живых ребят, как бы сокращалось расстояние между трикстером-персонажем и маленьким проказником-телезрителем.

Финал сказки о приключениях Буратино выглядит по-разному в первоисточнике и в двух экранизациях. В книге А. Толстого Буратино благодаря волшебному золотому ключику находит в подземелье чудесный, великолепно оборудованный кукольный театр, куда сбегают все куклы, замученные жестоким деспотом Карабасом-Барабасом. Буратино, повзрослевший и поумневший после многих испытаний, становится практически директором этого театра, т. е. трикстер превращается в авторитарного персонажа (парафраз сюжета об Иване-дураке, ставшем царём). Разумеется, он не таков, как Карабас-Барабас, у него все куклы довольны и сыты, а представления – яркие и талантливые. Немаловажно, что всех кукол (включая самого Буратино) обязывают днём ходить в школу, а вечером, в свободное время от учёбы, играть на сцене – практически для собственного удовольствия. Такова была в 20-е гг. реальная практика многих театров-студий – Первого рабочего театра Пролеткульта, театра Мейерхольда и др.