Выход

Она хотела бы остаться с Гретил наедине. Пребывать в глубоких объятиях Гретил было желанным, убаюкивающим чувством, позволяющим отключить злые голоса, которые знали все о ее слабостях. Таких чувств она не испытывала никогда: ни с мальчиками, ни с девочками. Иногда после совокуплений она чувствовала ускользающие мгновения покоя, но с Гретил покой приходил сам собой, без всякого секса.

Как ей часто напоминал внутренний голос, чисто психологически довольно просто влюбиться в старшую по возрасту женщину, когда твоя собственная мать практически бросила тебя. Весь тот покой, который ощущала Ласка, нежась в объятиях Гретил, невольно наводил ее на мысли, а отдает ли она Гретил что-нибудь взамен.

Ей очень хотелось побыть с Гретил наедине.

Лимпопо тяжело опустилась наземь, и Ласка увидела что-то еще более редкое, чем ярость Лимпопо, – ее усталость.

– Это, наверное, дешевый самообман, что жизнь ушельца размягчит самые жестокие сердца и превратит свинополистов-грабителей в утопистов эры пост-дефицита, но он действительно иногда дает мне надежду. Какая-то часть меня хочет остаться и детально изучить файлы журналов «Б и Б», вычислить предателя, но другая часть хочет жить в фантазийном мире непрекращающегося воздействия убеждением. Я знаю, чтобы все работало как часы, нам не нужна помощь каждого жителя этого мира, а нужна критическая масса людей с хлебом-солью, иначе мы никогда не победим.

– Та-ак, – Гретил вступила в разговор, который слушала до сих пор с выражением лица «оставьте меня в покое, я тут делом занята» (у нее хорошо это получалось). – Что это за «люди с хлебом-солью»?

– А-а. Если случится стихийное бедствие, то ты пойдешь к дому соседки а) с хлебом-солью или б) с обрезом? Это теория игр. Если считаешь, что соседка выйдет навстречу с обрезом, то будешь идиоткой, если выберешь a); если твоя соседка будет думать о тебе то же самое, то она тоже вряд ли выберет a). Способ получить a), это делать a), даже если ты думаешь, что соседка выберет б). В ряде ситуаций она нацелит на тебя обрез и настоятельно попросит убраться со своей земли, но если она держит в руках обрез только потому, что думала, что и ты придешь с обрезом, то отложит свой в сторону и вы вместе пообедаете.

– Теория игр, – сказала Гретил, – это охота на оленя. Два охотника могут поймать оленя, лучшую добычу. В одиночку каждый охотник может ловить только кроликов. Оба хотят ловить оленей, но если они не доверяют друг другу, то на ужин будут только кролики.

– Не знала, что у этого есть какое-то название. Век живи, век учись. После того, как все устаканится, надо будет об этом почитать. Когда дела швах, олень строит что-то новое и более совершенное, чем то, что спалили дотла, а кролик в ужасе ныкается по норам, ест суп из полосок кожи и надеется не сдохнуть от туберкулеза, так как в округе больше не осталось больниц. Я всегда считала, что весь проект ушельцев был способом преобразовать обывателей в тот самый тип «с хлебом-солью». Нет никаких причин не становиться такими, когда вокруг достаточно ресурсов для всех, если только, конечно, мы не будем корыстно обманывать друг друга.

Ласка впервые за долгое время улыбнулась:

– Если все описывать именно так, то жизнь прекрасна.

Лимпопо не улыбнулась в ответ. Она казалась слишком уставшей, чтобы улыбаться.

– Мне это кажется вполне правдоподобным. После того, как ты некоторое время побыла человеком с обрезом, довольно трудно представить себе что-либо еще, поэтому начинаешь использовать для описания своего отношения всякие идиотские термины типа «человеческая природа». Если человеческая природа означает быть эгоистичным, никому не доверяющим ублюдком, то как же у нас завязываются дружеские отношения? Как образуются семьи?

– Ты предполагаешь, что семья – это противоположность эгоистичным, никому не доверяющим ублюдкам, – сказала Ласка.

– Тот факт, что твоя семья испорченная, еще не означает, что испорченность является естественным состоянием. Это всего лишь свидетельствует о том, что люди с обрезом гниют изнутри и их жизнь становится дерьмом, – она закрыла глаза. – Без обид.

– Все в порядке, – Ласка с удивлением поняла, что все услышанное – правда. Эти слова стали для нее освобождением, основой для понимания и своего происхождения, и того, что с ней может случиться в будущем.

– Лимпопо, – сказала Гретил, – ты выглядишь как мешок дерьма. Без обид.

– Все в порядке, – сказала Лимпопо с тенью улыбки на лице.

– Что нужно сделать, чтобы заставить тебя заснуть?

Лимпопо пожала плечами.

– Мне кажется, что сейчас это бесполезно. Я преодолела сон и готова к новому дню.

– Это какая-то ерунда, разговорчики мачо, – сказала Гретил. Она отодвинулась в сторону, попросила отодвинуться других, передвинула сумки и рюкзаки, так что на полу образовалось углубление как раз для Лимпопо. – Ложись. – Она похлопала ее по коленке.

Лимпопо взглянула на нее, потом на Ласку, на других и пожала плечами.

– Я не засну, вы же понимаете. Не потому что я не хочу. Просто…

– Замолчи, глупышка. Просто ложись.