«Выход»

Горохов закрывает за ним дверь и стоит пару секунд рядом с нею. Как плохо, что её можно отпереть снаружи. Затем возвращается к столу. Чай сварен правильно, на блюдце лежит нарезанный кактус. Он кладёт пистолет рядом с подносом и красивой ложкой размешивает сахар в настоящей чашке, чувствуя себя при этом путешествующим богачом. Делает большой глоток: не трудно было угадать – чай отличный. Как и всё в этой каюте.

Но чай потом, Андрей Николаевич предпочитает пить его остывшим, сначала нужно помыться. Поэтому он идёт к душу.

И открывает кран. О чудо! Вода! Напор отличный. Нет, что ни говори, а в каюте ехать одно удовольствие.

Он снова снимает галифе и вдруг… как будто его качнуло. Ему пришлось даже опереться на стол. Он толком не смог понять, что это было. Что-то с лодкой? Нет, не с лодкой… Каюта поплыла перед глазами, и его снова качнуло.

Оружие, первым делом оружие, и он берёт пистолет со стола. Потом… что у него ценного? Что? Ну конечно, пробирка в никелированной коробочке. Стараясь не терять равновесия, он проходит к пыльнику, который висит на стене. Сразу запускает руку во внутренний карман. Коробочка на месте. У него всё по-прежнему плывёт перед глазами, но мысль ещё вполне ясна. Коробочку нужно спрятать. Спрятать, но куда? Куда? Кровать? Стол? Полка? Его одежда? Нет… Нет… Нет… Душ? Тоже нет… Можно спрятать её… Он не знает, но, чувствуя, что мысли начинает застилать туман, зачем-то идёт в душевую кабину, заходит туда и закрывает дверь. Но тут, в душевой, вообще нет места, куда можно было бы спрятать коробку величиной с половину ладони. Он задирает голову…

И видит разбрызгиватель. Его опять шатает, наверное, это из-за поднятой вверх головы, но зато он отчётливо осознает, что диаметр трубы душа чуть больше, чем диаметр пробирки. Эта была последняя ясная мысль в его мозгу. Дальше он действует скорее машинально, чем обдуманно. Он поднимает руку и пытается свернуть разбрызгиватель, поначалу тот не поддаётся, но уполномоченный, роняя на пол оружие, всё-таки сворачивает его и потом, уже трясущимися руками, откручивает; он открывает коробку и достаёт оттуда пробирку. Снова поднимает голову и, морщась от теперь слепящего его света лампы, засовывает пробирку в трубу душа. И, уже едва понимая как, навинчивает разбрызгиватель обратно на резьбу. И последним усилием закручивает его покрепче. После этого сил у него больше не остаётся, он сползает по стенке кабины на пол.

***

Кажется, кто-то разговаривает. Да, несомненно, кто-то ходит рядом и разговаривает. А ещё он чувствует боль в руке. Укол. Укол рядом со сгибом локтя. Кто-то брал у него кровь из вены? Зачем? Кому нужна его кровь?

– Дайте ему штаны.

«Дайте ему штаны!». Голос женский. Женщина не одна, и она командует. Они теперь часто командуют.

Он открывает глаза и видит большого мужика над собой. Это… А, ну да, конечно… Это стюард. Мордатый парень держит в руках шприц. В его огромных руках этот медицинский инструмент кажется просто игрушечным. Кто-то кидает на живот Горохову галифе.

– Оденьтесь.

Уполномоченный сразу узнаёт голос капитана Степанова. Андрей Николаевич с трудом – в голове ещё шумит, а взгляд тяжело сфокусировать – садится. И, не оглядывая помещения, не глядя ни на кого, начинает натягивать на ноги узкие штанины галифе.

Помимо женщины и двух мужчин, которых он видит, в маленькой каюте находится ещё один человек. Он вытрясает из подсумка магазины, бросает их прямо на пол. Потом копается в карманах пыльника, а вот тайник во фляге уже распотрошён. Горохов видит свою хорошую рацию тоже на полу. Потом человек бросает подсумок и идёт к кровати, у него в руках появляется нечто напоминающее фонарик, который связан с планшетом гибким проводом. Тип фонариком проводит вдоль кровати, и на планшете высвечиваются «внутренности» матраца.

«Круто! Хорошо шмонают, высокотехнологично, профессионально, осознано. Что ищут? Ну, это догадаться несложно. А вот кто они? Нужно выяснить…».

Около стола сидит женщина? Да, женщина, но она сидит за лампой, её лица не разглядеть, но вот в руках у неё поблёскивает… Да, это никелированная коробочка. Пустая.

– Господа, чем обязан? – наконец произносит он.

И на этот его вопрос отвечает именно женщина.

– Горохов, где вещество?

Раз, два, три… Ему потребовалось всего три секунды, чтобы вспомнить этот высокий и мелодичный голос.

– Люсичка? Я вас не могу разглядеть… Это вы? Да Боже ж мой, сколько лет мы не виделись! Я уже думал, вы сгинули где-нибудь в песках. Я не мог вас найти. Я уже и не знал, живы ли вы. Ну, вижу, что с вами всё в порядке и вы всё ещё в деле, – он едва приходил в себя, но почему-то ему хотелось поёрничать.

А вот Людмиле шутить вовсе не хотелось, и она спросила всё так же серьёзно, как и в первый раз:

– Горохов, где вещество?

– А я хотел спросить: замуж-то не вышли? В шестой раз. А то вам всё не везло с мужьями, то жулики, то бандиты.