«Выход»

Она не ответила, а за неё вместо ответа мордатый стюард с размаху заехал уполномоченному в рёбра. В правый бок над печенью. Бил сильно. Настолько сильно, что удар окончательно привёл его в чувство. Он прижал локоть к рёбрам.

«Вот падла… Кажется, сломал ребро».

– Горохов, я с тобой церемониться не собираюсь, – в голосе Люсички слышится прямая угроза. – Ты меня столько раз подводил, что мне тебя хочется выбросить за борт только за прошлое.

– Я старший уполномоченный Горохов, – уже пережив боль в боку, отвечает Андрей Николаевич. – А выбрасывать уполномоченных за борт опасно для здоровья. Слышишь, Степанов, или как там тебя… Это тебя касается в первую очередь. Если я не выйду на связь через два дня, хорошие люди из Соликамска приедут в Полазну и выяснят у местных людей, что я сел на твою лодку.

– Да мне плевать, – нагло отвечает капитан.

– Да-да, все так говорят, – продолжает Горохов, кивая, – до того момента, пока их не внесут в список на исполнение приговора, а те, кто потупее, продолжают это говорить, пока за ними не придут и не приставят им пистолет к башке.

– Горохов, не пугай, – произноси Люсичка высокомерно, – здесь никто тебя не испугается, просто скажи, где вещество.

– Вещество? Из этой коробочки? – уточняет уполномоченный. – Это та прозрачная жидкость, что была в пробирке?

– Да, это то вещество, которое было в этой коробочке, – терпеливо разъясняет женщина. – Где оно? Отдай, и мы закончим нашу беседу.

– Да? Закончите? Людмила Васильевна, а вы не подскажете, каким образом вы собираетесь её закончить?

– Мы тебя отпустим, – сразу обещает она, а человек с «фонариком» и планшетом заходит в душевую кабину.

Горохов даже не ведёт взглядом в ту сторону, и бровью не ведёт, мало того, он улыбается с некоторым вызовом, хотя это была, возможно, одна из самых волнительных минут в его жизни. Горохов отлично понимал, что он жив ровно до того момента, пока эти люди не нашли пробирку.

– Отпустите? Прямо не останавливая лодки? В реку?

– Я бы не стала тебя убивать, – заявила Люсичка. И тут же приказала своему человеку: – Проверь у него кишечник.

– Там ничего нет, – уполномоченный даже заволновался, представляя эту процедуру. Но это было преждевременно.

Человек с «фонариком» и планшетом подошёл к нему, присел рядом на корточки, направил «фонарик» ему на живот и через пару секунд произнёс:

– Пробирки в кишках нету.

– Её вообще здесь нет, – произнёс Андрей Николаевич и, усмехнувшись, добавил негромко: – Дебилы.

Человек с «фонариком» обернулся к Люсичке, а та произнесла:

– Горохов, не вздумай мне врать! Имей в виду, тут, за холодильником в трюме, есть прекрасно оборудованная комната, там с тебя по кускам будут снимать твою вонючую кожу… Сутками, с перерывами на обед, будут тебя резать, пока не скажешь мне, где вещество.

– Ну, я догадывался, что всем этим делом кто-то интересуется, и решил, что если кто-то захочет её заполучить, то будет ловить меня на реке. Поэтому пробирка в Соликамск поехала по суше, – Горохов говорил это с удивительным спокойствием. Именно это его спокойствие вызывало у людей веру в его слова, именно это спокойствие отделяло его от смерти.

– И как же ты узнал, что за вами наблюдают? – вдруг спросил капитан лодки.

– Интуиция. Я такое обычно чувствую.

– Ты глянь, какая чувствительная сволочь, – восхитился им здоровяк-стюард.

– Интуиция… Почувствовал… Горохов, не делай из меня дуру, – не поверила Людмила.

– Ну, я видел человека, который, как мне показалось, следил за погрузкой транспорта на лодку, – врал Андрей Николаевич. – Уже тогда понял, что, возможно, нас будут поджидать с результатами, Вот и решил перестраховаться с сухопутной доставкой.

– Путь по степи намного опаснее, чем по воде. Ты бы не рискнул, – заметила Люсичка.

– Для вас, Людмила Васильевна, путь по степи, конечно, опасен, но для казаков – нет, степь их дом. Я уверен, они довезут пробирку до Соликамска в целости и сохранности.

Людмила молчала. Кажется, она ненавидела его. А уполномоченный не мог понять, верит она ему или нет. Поэтому не знал, что теперь будет, и прекрасно понимал, что находится на самой черте. На той самой черте, что отделяет жизнь от смерти.

А женщина думала. И все мужики молча ждали, что она решит.

Глава 43

Горохов даже не видел, он буквально правой щекой ощутил, как рука капитана полезла под пыльник. Оставалось только гадать, зачем.

«Хреноваты дела…».

Горохов едва удержался, чтобы не скосить на капитана глаз. Ему нужно было, что называется, «держать лицо».

«Спокойно… спокойно… Люсичка смотрит на меня не отрываясь. Не нужно давать ей возможность усомниться в моих словах!»

Раз, два, три, четыре… Он не видит лица женщины, она, наверное, по-прежнему красива. Красива и беспощадна.

Пять, шесть, семь, восемь… Эти секунды тянулись и казались бесконечными: они не нашли пробирки даже со своим волшебным прибором, и теперь были готовы или начать пытать его, или…

Девять, десять, одиннадцать… Плюнуть на вещество, раз не получилось, и просто убить его, чтобы замести следы.