«Выход»

Да, так путешествовать по пустыне уполномоченному нравилось, наверно, поэтому он заснул сразу после того, как экспедиция снова тронулась в дорогу. И всего пару раз просыпался только для того, чтобы нажать кнопку охладителя да выбить пыль из респиратора.

Уже на рассвете колонна встала. Снова менялись водители, а Горохов, проснувшись, встал в кузове, чтобы лучше было видно, стал смотреть на восток, на юго-восток, потом даже достал из кобуры оптику.

– И что там видно? – спросил у него подошедший к квадроциклу капитан Сурмий.

– Начинаются камни, – отвечал Горохов.

– Да, Урал близко. Думаю, часа через четыре будем в Красноуфимске.

– Барханы пошли высокие, а вон и дюны…, – уполномоченный смотрит в оптику. – Думаю, нам лучше взять сейчас южнее и через часик повернуть на восток.

– Кораблёва считает, что лучше ехать как ехали, – отвечает капитан.

– На юге отсюда большая равнина, там нет камня, нет дюн, выиграем час, – продолжал Андрей Николаевич. – Будем в Красноуфимске к десяти. Сможем избежать жары.

Нет, его голос не был услышан. И колонна двинулась ровно на юго-юго-запад. И вот тут он оказался прав.

Дальше то тут, то там начинали вылезать из земли мощные базальтовые камни, утёсы, гребни, на которые ветер сразу насыпал песка. И на которых тут же, сразу образовывались трёх-, пяти-, шести- и даже десятиметровые мощные дюны, которые иной раз тянулись на целый километр. Скорость движения сразу снизилась.

А иной раз случалось, что колонну приходилось разворачивать в обратную сторону и гнать машины назад.

И ни к десяти часам утра, ни к двенадцати дня они на блокпост не попали. Только к двум часам основательно уставшие от бесконечной пыли и раскалённой до шестидесяти градусов степи люди наконец увидели на возвышенности белые строения, возвышающиеся за бетонной стеной. Это и был блокпост Красноуфимск.

Два десятка военных с прапорщиком Курёхиным во главе, что несли тут дежурство, были рады прибывшим, а ещё удивлены их появлению. Особенно радовались дети. Некоторые солдаты жили тут со своими семьями. Всем детям было сразу выдано по банке компота и по пакету сушёных яблок. Настоящая невидаль на юге.

Начальник гарнизона Курёхин без разговоров предоставил экспедиции и топливо, и воду, и отличную еду из вяленых козодоев, отменных свежих кактусов, таких в Соликамске ещё поискать, и отличного паштета из саранчи. И великолепный чай. Сами же с удовольствием брали себе консервированный хлеб из кукурузы, и дефицитный горох, и редкий мармелад. Ну, и медные деньги северян, которыми Кораблёва расплатилась за рыбий жир. Солдаты блокпоста сами его покупали, поэтому дарить не могли. А вот еды, электричества и воды у них было предостаточно. Горохов прошёлся по блокпосту, пригляделся. Его узнавали, даже по одежде, маску он не снимал.

С одним из солдат, который вместе с женой чистил от пыли солнечные панели на крыше большого здания, он, задрав голову, заговорил:

– Эй, друг, я смотрю, у вас тут изменения произошли.

– Изменения? – и солдат, и женщина перестали смахивать пыль. Уставились сверху на уполномоченного. – Ах, да, вы же пару недель назад были у нас.

– Да, был, вот и вижу, что у вас тут кое-что поменялось, – Андрей Николаевич достаёт из пачки две сигареты и одну из них ловко кидает вверх. Солдат не менее ловко ловит её:

– Спасибо. А что поменялось-то?

– Пулемёт… – Горохов прикуривает и указывает на крышу соседнего здания, где под брезентом среди солнечных панелей стоит двенадцатимиллиметровый пулемёт. Он стволом развёрнут к югу, к большой дюне.

– А, ну да… Прапорщик сказал поставить его тут.

– Дарги?

– Да не-е…, – отвечает солдат, тоже прикуривая, кажется, он не очень хочет говорить, мало ли… прапорщик потом может за излишнюю болтовню высказать. – дарги тут гости редкие.

– Слушай, друг, я не просто так интересуюсь, – объясняет уполномоченный; он, чтобы наладить контакт, снимает респиратор и очки, – нам, может, уже сегодня в ночь дальше придётся ехать. Хотелось бы знать, что тут за последнее время изменилось. Что происходит. К чему готовиться.

– Да я понял, понял, – говорит солдат и тоже стягивает свою маску вниз, – просто болтать… Ну, сами понимаете, а пулемёт…, – он смотрит на соседний дом, – тут звери стали появляться опасные.

– Стригуны, – вспомнил уполномоченный, как называла женщина в Насадке опасных животных.

– Ага, ну да, ну да…, – кивает солдат. – И ещё тараканы.

– Тараканы? Что за тараканы?

– Ну, такие, – солдат делает неопределённый жест рукой, в которой держит сигарету. – Такие невысокие. Четырехлапые.

Горохов молчит, осмысливает услышанное, а солдат продолжает.

– Они и раньше появлялись, ну, стригуны…, – он машет рукой на запад, – там, а сейчас уже и на востоке. Порвали три дня назад сети нам. Там, на восточных дюнах, очень саранчовые места. Так они уже и туда стали забегать, и на южной дюне стали появляться. Посланий раз пришлось такого из пулемёта приветить.

– Убили? – спрашивает Андрей Николаевич.

– Нет, до южной дюны тысяча метров, пуганули малость. Убежал.

Горохов кидает окурок в песок, давит его сапогом.

– А что с даргами?