«Выход»

– Да, вижу, – говорит уполномоченный, а сам удивляется капитану: как только вошли в Чусовую, он сам стал к рулю, отправив матроса на скамейку отдыхать.

«Когда он только спит?».

В Чусовой течение потише, лодка пошла побыстрее.

– Лево два, лево два…, – доносится из рации, что висит перед капитаном, – к серёдке, к серёдке держи…

– Держу на центр, – отвечает капитан лоцману.

Старший уполномоченный смотрит то на развалины, то на бурую воду реки, под которой то и дело бледнеют проплешины песчаных мелей.

«Надеюсь, Кораблёва знала, что делала, когда нанимала лоцмана».

Впрочем, Горохов ловит себя на мысли, что если лодка сейчас сядет где-нибудь на мель, он не сильно расстроится.

Андрей Николаевич устал, за всю дорогу спал всего часов шесть, поэтому спускается к себе в каюту площадью два квадратных метра. Съедает пачку вяленой дрофы – отличная у северян еда – с большим куском консервированного кукурузного хлеба, запивает это всё литровой банкой персикового сока, потом настраивает себе кондиционер и заваливается на кровать.

***

Выспался, хотя корпус лодки то и дело сотрясала вибрация, когда двигатель начинал шуметь на повышенных оборотах. Просыпался и отмечал, что дизель работает без резких смен режима, а значит, на мель не сели – плывём. Уполномоченный приводит себя в порядок, выпивает отличной, как и всё у северян, чуть кислой от аскорбиновой кислоты воды и поднимается в рубку.

– Скоро будем, до вечера, до темноты должны уложиться, – радостно сообщает ему капитан, – уже прошли Троицу.

Горохов заглядывает в карту – да, если прошли Троицу, значит, до пункта назначения осталось совсем немного. Почему же плыть придётся до вечера?

– А идём так медленно почему? – спрашивает он, не отрывая глаз от карты. – Много мелей? Течение сильное?

– Течение несильное, а мелей много, и вода очень густая. Как кукурузный кисель.

– Вон! Вон он, он опять! – вдруг кричит матрос, что стоял слева от капитана и глядел через стекло на берег.

– Опять! – воскликнул капитан. – Видели? – это он уже обращается к уполномоченному. – Какой-то редкий зверь.

– Вон прыгает! – продолжает восхищаться матрос.

Горохов идёт в левую часть рубки…

Он сразу узнал эту тварь, огромное, похожее на насекомое существо, коленки назад, лапы подобраны под грудь, голова длинная – прыгун. Он не спеша скачет с бархана на ломаные камни развалин, бежит за лодкой. Тварь намного быстрее судна, она останавливается и ждёт, пока судно поднимется, и снова бежит огромными шагами.

– Ох и ловок, а…, – восхищается матрос.

Горохов и сам бы восхищался удивительными движениями этого существа, если бы не встречался с ним уже. Он, не произнося ни слова, натягивает маску и, не надев очки, выходит из прохладной рубки под палящее солнце. Там, с левого борта, за прыгуном наблюдает ещё один человек. Солдат. Он при оружии. Горохов сразу спрашивает у него:

– Почему не стреляете?

Солдат взглянул на уполномоченного и ответил:

– Приказа не было.

– А капитан его видел?

– Так точно, – отвечает солдат.

Наверное, Сурмий не знаком с этим существом. Значит, уполномоченный сам всё сделает.

Горохов достаёт из кобуры револьвер. До прыгуна метров… ну, шестьдесят. Нет, прицел ему не понадобится. Дольше возиться с ним. Он взводит курок, но не поднимает оружия, держит руку внизу, пока прыгун размеренно бежит до следующей кучи развалин. Уполномоченному кажется, что эта тварь поймёт, что в неё целятся, и убежит. Он подходит к фальшборту и присаживается на колено. И тут как раз это существо замерло на небольшой возвышенности. Отличная мишень – старший уполномоченный поднимает оружие и кладёт его ствол на раскалённый металл фальшборта, он прекрасно видит цель.

«Только не убегай… Одну секунду!».

Бахх!

Револьверный выстрел громкий, револьвер стреляет громче, чем армейская винтовка. Звонкий хлопок разлетается над рекой, заглушая шум дизеля лодки.

Тварь падает на землю, Горохов не сомневался, что попадёт. Существо сучит своими голенастыми ногами, кувыркается. Горохову нужно было выстрелить ещё раз, но он позабыл, насколько живучи эти создания, и прыгун наконец вскакивает и, почти согнувшись пополам, быстро кидается прочь – за развалины.

Стрелять по нему уполномоченный уже не стал. Слишком сложно было попасть. А тратить патроны впустую Андрей Николаевич не любил.

– Что произошло? – услышал он за своей спиной, когда доставал пустую гильзу из барабана револьвера. – Кто стрелял?

Голос принадлежал Сурмию.

Солдат стал рассказывать, что стрелял «в попрыгунчика, которого господину капитану показывали, господин инженер». Горохов же, выбросив пустую гильзу за борт в воду, вдавил в барабан новый патрон и спрятал оружие в кобуру.

– Это было необходимо? – спросил у него Сурмий, подходя сзади.

– Опасная тварь, умная, – уполномоченный не стал произносить слова «разумная», чтобы не выглядеть ненормальным. Хотя сам, честно говоря, не удивился бы, если бы понял, что этот прыгун следовал за лодкой намеренно. – Скажите своим людям, чтобы стреляли, как только такая появится в зоне поражения.

– Стрельба демаскирует нас, – неожиданно произнёс капитан.