Выход из мрака

– Знаю, что на тебя можно положиться. Но если этот человек в самом деле воскресший из мертвых Джонни Мак, я предлагаю повременить, выяснить толком, что у него на уме. Возможно, он вернулся для мести.

Когда Джеймс тяжело вздохнул, а Бадди ударил кулаком правой руки по левой ладони, Эдит обратила взгляд к портрету, висящему над изукрашенным антикварным столом. Джон Грэхем позировал, обняв за плечи сына. Их сына. Джона Кента Грэхема.

– А может, Джонни Мак приехал за Уиллом, – задумчиво произнесла она.

– Или чтобы помочь Лейн, – сказал Бадди. – Если он знает об Уилле, то может знать, что она сделала для этого мальчика.

Эдит опустила руку и провела кончиками пальцев по выпуклости на мундире от наплечной кобуры, с которой он никогда не расставался.

– Кто-то в этом городе все время знал, где находится Джонни Мак, и теперь вызвал его в Ноблз-Кроссинг. Мы должны принять меры, чтобы Джонни Мак не задержался надолго, не успел создать осложнений. Тебе будет нетрудно найти способ заставить его исчезнуть. Предупреди откровенно, что в Ноблз-Кроссинге он также не нужен, как и пятнадцать лет назад.

– А если он и слышать ничего не захочет? – возразил Бадди.

– Давай не будем опережать события, – ответила Эдит. – Выясним сначала, что это за человек, и будем из этого исходить.

* * *

– Дождь пойдет. – Лилли Мэй убирала посуду с кухонного стола. – Костями чувствую.

– Хорошо бы, – ответила Лейн. – А то так жарко и душно, что на улице я просто задыхаюсь.

– Не представляю, как вы можете говорить о погоде, будто у нас все в порядке!

Уилл отодвинулся от стола вместе со стулом, подскочил и, громко топая, выбежал.

– Присмотри за ним. – Лилли Мэй указала подбородком на дверь комнаты мальчика. – И зачем только Шарон написала то письмо Кенту? Хоть бы представила, что ее признание принесет Уиллу, вам и…

Лейн обняла за плечи домработницу. Уже много лет у них с Лилли Мэй были особые отношения, более близкие, чем у многих матерей с дочерьми. Уже пятнадцать лет их связывают две тайны, одна из которых раскрылась несколько месяцев назад, когда скончалась Шарон, дочь Лилли Мэй.

– Может, она и поступила дурно, но, думаю, сделала это из лучших побуждений.

Лейн прижала Лилли Мэй к себе, потом направилась к комнате сына.

Уилл стоял перед окнами, выходящими на Магнолия-авеню. Лейн подошла к нему, но не коснулась его. Она хорошо знала вспыльчивость мальчика и дала ему достаточно времени, чтобы остыть.

Улица лежала в ранних вечерних тенях. Жаркий ветерок колыхал листву на деревьях, окаймляющих широкую кирпичную дорожку возле дома. Построенного ее предками еще до Гражданской войны. Доставшегося ей в наследство от родителей.

Единственный способ остаться в своем уме, когда весь мир помешался, – сохранить порядок вокруг, занимаясь повседневными делами.

Лейн посмотрела на сына, которому посвятила жизнь. Уже не мальчик, еще не мужчина. Четырнадцатилетний, настолько хрупкий и уязвимый, насколько могут быть только очень юные, невинные. Ее бедный милый ребенок. Уже не невинный. Кент отнял у него невинность, когда бессердечно лишил его корней и безжалостно поколебал его самосознание.

– Чей я сын? – спросил он, лежа в ее объятиях и плача в день гибели Кента.

– Ты мой, – ответила она. – Мой.

– Наша жизнь никогда уже не будет больше нормальной, так ведь? – Голос Уилла дрожал от волнения. Уже низкий, хрипловатый, как у его отца.

Когда Уилл сплетал длинные, тонкие пальцы и принимался сгибать их и разгибать, Лейн наблюдала за этой нервозной манерой и вспоминала другого молодого человека, который совершал те же движения пальцами, испытывая волнение или неловкость.

– Ты прав. Наша жизнь больше не будет прежней, —ответила она. – Но мы когда-нибудь забудем о случившемся и…

– Почему не позволяешь мне сказать правду о том, что произошло в тот день? – Уилл взглянул в глаза матери.

– Ты не знаешь, что тогда произошло. Полицейские понимают, что потрясение от смерти Кента вызвало у тебя частичную потерю памяти.

– Я знаю, что ты не убивала па… Кента. Мы оба знаем, что тебя даже не было там, когда я обнаружил его мертвым. – Черные глаза Уилла увлажнились. – Разреши мне сказать шефу Лоулеру то, что я помню.

– Нет! – Лейн взяла его большую руку в свою маленькую и ободряюще сжала. – Уилл, мы уже не раз говорили об этом. Если скажешь Лоулеру то, что помнишь, создастся впечатление, что Кента мог убить ты. А мы знаем, что это невозможно, правда?

– Так ли, мама? Знаем ли? Если я ничего не могу вспомнить после того, как нанес ему удар, то как…

– Ты один раз ударил Кента, – напомнила Лейн Уиллу. – Один-единственный. Ты помнишь, как отбросил после этого биту. А вскрытие ясно показало, что Кента били и били. Кто-то подобрал твою бейсбольную биту и убил его. – Взяв Уилла за плечи, она с силой затрясла мальчика. – Слышишь? Ты не убивал его?

– А кто же тогда?

Встав на цыпочки, чтобы дотянуться до подростка, Лейн обняла его.

– Не знаю. Но уверена, что не ты.

– А я уверен, что не ты. – Он пылко, крепко обнял мать.