Выход на «бис»

Схватив уже изрядно потрёпанный томик, листая второпях и находя всевозможные стыковки с тем, что слышал в эфире, капитан 1-го ранга всё больше проникался убеждением: «Не знаю, куда мы попали, но уж точно ПОПАЛИ! Сказать – этого не может быть?! Для этого нет материальной, физической основы?! Ну-ну, сторонние привходящие безусловности говорят о другом. Имеем то, что имеем. Чёрт возьми, сколько ещё „этого не может быть“ должно произойти, чтобы наконец понять – может! Невероятное притянуло к себе совсем невероятное! Вот же, всё сходится: три боевых корабля, палубные истребители с красными звёздами. И если так, то эти три: линкор „Советский Союз“, линейный крейсер „Кронштадт“ и „Чапаев“, авианосец. Эскадра Открытого океана под командованием вице-адмирала Левченко. Нужны ещё факты? Нужны! Так! Сегодня 20 ноября. Так, выходит, что они ещё перед проходом через Датский пролив. И по координатам и по их курсу – самое то!»

Возможно, будь у него больше времени (а он просто спинным мозгом чувствовал наступающий цейтнот), его бы завело в дебри сомнительного анализа. Сейчас же глаза застила именно эта версия, не позволявшая каким-либо другим даже поднять голову.

Так бывает, когда мозг фокусируется на одном – вгоняя в перекрестье, тогда как всё остальное уходит на периферию, выпадая из поля зрения.

Тут важно, чтобы эта «одна версия» оказалась правильной. Или если уж на то пошло, единственно верной.

Шалое воображение, избалованное кинематографом двадцать первого века и игровыми компьютерными компиляциями, вдруг вознесло его птичьим полётом, где видом сверху резала океанские волны остроносая фигурка противолодочного крейсера, одиночки-скитальца «Кондора».

Затем переносом на пятьдесят миль в сторону под крылом прорисовывался кильватерный строй во главе угрюмого бронированием линкора. Там, в недрах его стальных переборок и палуб, флагманский походный штаб и сам адмирал-командующий пытались найти правильные решения.

Так же, как он тут.

«Но только я, и больше никто другой, хоть как-то догадываюсь и представляю, что происходит. Свинство ситуации заключается в том, что… вот же гадство!»

Наконец этот напрашивающийся вывод обрёл осмысленные очертания: в новооткрывшихся реалиях проскочить необнаруженным одиночкой уже просто не получится, поскольку Флот метрополии и все сопутствующие союзнические силы всесторонне мобилизованы на поиск и уничтожение эскадры советских рейдеров! В этом случае противолодочный крейсер непременно попадает под общую раздачу. И как уж там сложится…

«Большой драки нам, наверное, не избежать. И потерь тоже. Не избежать. Если не вовсе… – капитан 1-го ранга Скопин прекрасно осознавал сильные и слабые стороны своего корабля, – а вот если…»

Собственно, это «если» вытекало из очевидных и логически оправданных постулатов выживания – прибиться к стае! Иначе говоря, войти в состав советской эскадры.

«Как только это организовать, чтобы всё прошло с наименьшим трением? Ведь выйти вот так с бухты-барахты на связь – это буквально ставка ва-банк, в надежде на правильную реакцию советского адмирала и его штаба. А она-то, реакция, как раз таки может оказаться обратно противоположной желаемой».

Все эти мысли роились в его голове, в то время как ноги опять несли в радиоузел. По сути, он уже сделал для себя выбор. И для всего корабля. И экипажа.

Мельком глянул на время. После улёта разведчика прошло не более двадцати минут. Просвистело, и не заметил.

* * *

– На каких частотах перехватили сообщение самолёта-разведчика?

– На коротких, – ответил в готовности сам командир боевой части, капитан-лейтенант, – длина волны 25 метров.

– Какое будет покрытие нашей передачи по дальности, если мы выйдем на этой же частоте?

– Сейчас проходимость радиоволн, судя по приёму других радиостанций, связанных метеоусловиями, только ухудшается. Но отражением от ионосферы нас далеко услышат.

– Мне надо чтобы не далеко, – сделал упор на «не» каперанг. Развернул вращающееся кресло, подсаживаясь сбоку к пульту. Уже привыкнув к маленькому бардаку в подразделении (на вахте все хрустят ржаными сухариками), машинально зацепил и себе пару кусочков, хрумкая, перемалывая в уме тезы: «Это была самолётная радиостанция, там коротковолновка вполне уместна. Наверняка на кораблях для связи внутри походного порядка (внутриэскадренной) имеются и какие-то резервные каналы – станции с малым радиусом покрытия. А нам что? Нам даже частоты знать не обязательно, приёмная вахта, как положено, ведётся в широкополосном диапазоне, услышать они нас должны по-любому».

Сухо распорядился:

– На передачу работаем на ультракоротких. Слушаем по всей полосе. Внимательно.

Старшина-оператор бойко пощёлкал тумблерами, запуская аппаратуру, настраивая на нужное, уступая место командиру корабля, видя, что тот потянулся к гарнитуре.

Форму запроса Скопин выбрал самую прямую:

– Противолодочный крейсер «Москва» вызывает линейный корабль «Советский Союз».

Рассчитывать на моментальный ответ не приходилось, снова чётко и настойчиво отправляя в эфир:

– ПКР «Москва» вызывает ЛК «Советский Союз».