Выход на «бис»

Рассчитывать на мегаваттный энергетический потенциал ГАС «Орион» в максимальной дальности обнаружения субмарин полноценно не приходилось. Гидрология малых глубин (позиционно оптимальных для подлодок) вследствие естественных помех предштормящего моря была скверная.

Впрочем, многого и не требовалось. Операторы-акустики, работая в режиме активного зондирования, «брали» эхопоиском уверенные семь-восемь миль – ближнюю зону. Уверенно же гарантируя: «Мышь не проскочит!»

Среднюю и дальнюю зоны обеспечивали Ка-25. В плане поиска, как и уничтожения «дизелюх» пилоты «вертушек» тоже каких-то особых трудностей не видели. Работа штатная, по заведомо слабому противнику.

Проблемой был порывистый и коварный ветер, превращавший взлёты и посадки с пятачка на палубе в «цирк с конями».

Всякий раз для осуществления запуска вертолётных звеньев в воздух на мостике перекладывали руль, правя на ветер, чтобы свести к минимуму возникающие над полёткой завихрения. Теряя при этом, кстати, кабельтов общей дистанции относительно идущего следом флагманского линкора. Приходилось всякий раз накидывать узел, выравнивая заданный интервал. Довольно напряжённый и рваный ритм.

– Идём, как… когда-то это называлось форзейлем, – вспомнил вышедшее из морского обихода словечко штурман.

– Так ли?.. «Быстроходное судно, плывущее впереди эскадры для наблюдения за неприятелем», – уточнил записную формулировку кэп. – Хотя, если учитывать, что своими радиотехническими средствами мы как раз и выполняем функцию наблюдения за окрестностями, то согласен, в принципе так и есть. Высоко сидим, далеко глядим…

…и скривился. Почему-то к этой прибаутке ему захотелось прибавить циничного мата.

Линейные корабли – серая очерченная линиями и углами масса брони, орудийных башен и стволов – следовали в сомкнутом строю друг за другом точно два монолита. И волны нипочём. По крайней мере, так казалось, глядя с крыла мостика за корму по линии кильватера – бодучие форштевни легко раскалывали любые накаты, разбивая в пену и брызги.

В хвосте колонны уже разомкнутым интервалом – «Чапаев», которому тоже при взлётно-посадочных операциях приходилось выписывать похожие эволюции доворота на ветер. Только продолжительней – «Су-шестые» делали по два, три захода, прежде чем пилотам удавалось «поймать» палубу. Перестроенный из лёгкого крейсера авианосец обладал паспортной скоростью свыше тридцати – узлов и переносил эскадренное отставание легче. Быстро навёрстывая.

Вот и сейчас наблюдая за ним в бинокль – принимая самолёты, корабль выкатился из кильватера на ветер – воочию зрели, с каким трудом вцепилась за посадочный крюк очередная «сушка».

– Погода, конечно, не очень лётная.

– Мягко сказано. Для менее опытных пилотов она и взаправду нелётная.

Вид ушёл в сторону, «Кондор» «поехал» на волну.

Сложный погодный минимум. Задувая с «норда», хмарясь до черноты, полностью теряя горизонт, облачность – нижняя кромка примерно 150–200 метров.

На море воздействие ветра на вертолёты обусловлено сочетанием группы переменных факторов: ходом и качкой корабля, влиянием надстройки и края палубы. Взлёт по инструкции разрешался при ветре не более восемнадцати метров в секунду. Между тем стрелки корабельных измерителей скорости ветра подбирались (в пике порывов) к делениям 27–30 м/с.

Четвёрка противолодочных Ка-25 снялась резво и удачно – один за другим, сразу набирая горизонтальную скорость, назад по отношению к корабельному курсу. И уж затем, оказавшись в более предсказуемой воздушной среде, развернувшись, попарно обгоняли носитель траверзами, удаляясь. Удаляясь тёмными силуэтами, чтобы там далече развернуться в поисковый порядок.

– Работаем, – лаконично передал в эфире командир первой тактической четвёрки.

Минутами позже подъёмник выставил наверх ещё одну «вертушку» – эта должна была перевезти на флагманский линкор группу офицеров – одним координатором по связи не отделались, предстоящий бой с соединением адмирала Му́ра потребовал анализа и корректировки со специалистами из БЧ-2 (ракетно-артиллерийской) и группы управления (БЧ-7).

Ветер только усилился, ветроуказатели так и кидало в припадке порывов.

«Камов» стоял, закреплённый цепями, молотил соосьем, пилот ожидал, должно быть, каких-то своих чуек. Вот, наконец, видимо, поймал момент, отмашкой – отдали талперы, поддёрнув машину, заученно уходя в сторону. И вдруг, уже сместившись за срез палубы, резко просел, потеряв воздушную подушку!

…выправив положение едва ли не над самой водой!

На мостике облегчённо выдохнули!

– Ах-х ты, пуля холостая! Ай-яй-яй, видали, как его, а?..

* * *

Первую добычу «взяли» общими усилиями.

Сначала отметились самолёты с «Чапаева», ушедшие вперёд прочёсыванием поверхности океана. Средний показатель ветра составлял около 15 м/с, что соответствовало шести-семи баллам – волны изобиловали пенными барашками, уж как минимум делая перископ трудноразличимым. Тем не менее один из экипажей раковской эскадрильи заметил тёмный ориентир на сером фоне волн и сбросил пару стокилограммовых бомб… на всякий случай.