Выход Силой

— Все верно, — грохнуло из-за ворот горловой трубой Иоаллиадиса. — Слышу глас Ромашевича. Входите, молодой человек.

Вышата одной рукой, словно бы это была форточка, а не тяжеленная створка ворот, открыл дверь пошире, и посторонился, давая войти первым нам с Ксенией. И прежде чем предстать, перед черными, как волосы трэля, очами грека, успел еще подумать, что составители текстов для младшего, моего одногодки, кстати, сына императора и мои старцы-воспитатели явно с одного поля ягодки. Сомневался я, что молодой парень мог бы выдумать эти «ибо» и «тако же».

— Будете участвовать в фестивале? — поинтересовался я у светлого контура лицейского учителя гимнастики. Все равно, больше — со светлого дня в семерки сарая — я ничего пока не видел.

— В этом году — нет, — с явным сожалением в голосе, отозвался быстро проявляющийся греко-татарин. — Здравствуй, Антон. И вы, ребята… О, да с нами дама!

И тут же гаркнул так, что у меня непроизвольно ноги подогнулись:

— Вот он, наш герой! Отважный воитель, отбивший клуб от восставших мертвецов!

— Какие интересные подробности из твоей личной жизни я тут узнаю, — проворковала, сквозь звон в ушах, Баженова.

Но я уже ее не слушал. Ни ее, ни Аполлона, зачем-то взявшегося рассказывать: почему именно в этом году их клуб в объявленном принцем Хэльвардом фестивале участвовать не будет. Будто бы мне было до этого дело.

Я смотрел на судно.

Испокон веков скандинавы любили свои корабли. Тщательно за ними ухаживали, украшали витиеватой резьбой, затейливыми носовыми и кормовыми фигурами, раскрашивали яркими красками. И, за века совместного проживания, привили свою любовь славянам. Иначе в огромной стране и нельзя было. Конечно, проще было день плыть, чем три дня продираться через чащу в соседнее селение. А уж у нас на юге Сибири и подавно.

Русы умели строить корабли множества видов и назначений. Грузовые, рыболовецкие, для перевозки лесоматериала и боевые. Или смешанного типа, вроде того карви, что хранился на моем озере в усадьбе. На нем и в бой можно было пойти и грузы возить.

Но, сооружение, что предстало перед моими глазами, кораблем не было. Старый, судя по сколам — видавший виды большой рыболовецкий баркас, к которому зачем-то приделали высокий форштевень с головой, отдаленно напоминающей какое-то чудище.

— Нравится? — воодушевленно гаркнул прямо мне в ухо грек. — После ледохода будем спускать на воду. Парни всю зиму готовились. Грести учились…

Боги! Они хотели продолжить издеваться над трупом заслуженного ветерана!

— Разбираешься в мореходстве? — с затаенной гордостью спросил белобрысый парень на пару лет меня старше.

— Всегда считал, что нет. Теперь думаю, что — да, — искренне выдал я.

— Что? И по веслам пробежать сможешь?

— Пробежать сможет даже Вышата, — дернул я головой в строну большого, но не выглядевшего ловким, Ромашевича. — Стоять гораздо сложнее.

Парень фыркнул носом, и продолжил какой-то, на мой взгляд, детский допрос:

— Что? И грести умеешь?

— Да, — снова согласился я, вспоминая бесчисленные версты, пройденные на веслах.

— Скажи еще, что и драугры тут действительно бродили, как Тихомир с Ведиславом говорят, — оскалился незнакомец.

— Да, — слегка поморщился я, прикасаясь самыми кончиками пальцев к здоровенной, замазанной смолой и краской, выщерблине в киле лодки. Как раз в том месте, которым судно встречает волну. След, который мог остаться только после столкновения баркаса с чем-нибудь очень твердым.

— По телеку говорят, их тут видели, — вдруг согласился парень. — А ты чего на них полез? Вызвал бы полицию, да и все.

— С перепугу, наверное, — равнодушно ответил я. Состояние несущего каркаса лодки занимало меня куда больше, чем обсуждение того сумбурного вечера.

— Уже познакомились? — прогудел физрук. — Это Антон Летов. Я о нем рассказывал. А это Йорген Магниссон, наш стирсман[41]. Он из семьи потомственных судостроителей. Известный в наших краях род…

— Да-да, знаю, — по-новому взглянул я на Магниссона, и протянул руку. — Будем знакомы?

Мой карви тоже был построен шестьсот лет назад потомками Магни, и, при должном присмотре и заботе, прекрасно пережил все эти века. За одно это стоило начать уважать непутевого потомка прославленного рода.

Пожали друг другу руки. Я назвал свое имя, представил спутников.

— Что? Парни выбрали, — продолжил, сопроводив фразу пожиманием плеч, Йорген. — Я в клуб пришел, потому что хотел научиться сражаться. А меня в стирсманы только потому, что знал, с какой стороны правило к ладье крепится. Без шуток…

— Вы чего? К баркасу рулевое весло приделали? — фыркнул я. — За что вы так со старичком-то?

— Что? У тебя, поди, и такого нет, — улыбнулся потомок известных в наших краях кораблестроителей и подмигнул.

— Нет, такого нет. Я рыбу ловить не люблю. Скучно.

— Нравится наша ладья? А, Антон? Ребята? Хотите подняться на борт? — соткался из сумрака черноволосый грек. — Правда, у нас не принято до посвящения в «Воины Ветра»… Но вы ведь уже с нами. Правда?

— Мальчишки, — хмыкнула Ксения и отвернулась. А потом и вовсе вышла из сарая.