Выхода нет

В.: К чему мы тогда перейдем? Я не собираюсь спрашивать Вас, в чем цель жизни, потому что, очевидно, как Вы говорили, это в самом деле неуместный вопрос.

У.Г.: Нет, это уместный вопрос, но он исходит из предположения, что мы что-то знаем о жизни. Никто ничего не знает о ней. У нас есть только идеи, вымыслы и соображения относительно жизни. Даже ученые, которые пытаются понять жизнь и ее происхождение, могут лишь выдвигать теории и определения жизни. Можете не согласиться со мной, но все мышление, все мысли мертвы. Мышление возникает из мертвых идей. Попытки мысли или механизма мышления прикоснуться к жизни, испытать ее, зафиксировать ее и выразить ее – это невыполнимые задачи.

Нам интересно живое. Живое – это наши отношения с нашими собратьями, с жизнью вокруг нас. Когда у нас есть все, о чем только можно просить в рамках разумного, все материальные удобства, которые есть у вас на Западе, естественным образом возникает вопрос: «И это все?» Как только вы задали себе этот вопрос, возникла проблема. Если это все, что есть, какой тогда следующий шаг предпринять? Мы не видим никакого смысла своей жизни и поэтому задаем этот вопрос себе и кидаемся с ним на каждого, у кого, как вы думаете, есть ответы.

В чем смысл жизни? В чем ее предназначение? У нее может быть свой смысл, своя цель. Через понимание смысла и цели жизни мы никоим образом не улучшим, не изменим, не трансформируем и не сменим наши модели поведения. Но существует надежда, что, поняв смысл жизни, мы сможем вызвать изменения. Может, и нет никакого смысла жизни. Если у нее есть смысл, то он и так осуществляется здесь. Желание понять смысл жизни выглядит тщетной попыткой с нашей стороны. Мы же продолжаем задавать эти вопросы.

Однажды ко мне пришел один очень старый человек, 95 лет от роду, которого считали великим духовным учителем и который постоянно учил своих последователей по великим писаниям. Он задал мне два вопроса. Он спросил меня: «В чем смысл жизни? Я написал сотни книг, говорящих людям о смысле и цели жизни, цитируя и интерпретируя все священные писания. Я не постиг смысла жизни. Ты тот, кто может дать мне ответ». Я сказал ему: «Слушай, тебе девяносто пять лет, а ты так и не понял смысла жизни. Когда же ты его поймешь? Может, и нет никакого смысла жизни». Следующий вопрос, который он мне задал, был такой: «Я прожил девяносто пять лет и скоро умру. Я хочу знать, что случится после моей смерти». Я сказал: «Ты можешь не успеть узнать что-нибудь о смерти. Ты должен умереть сейчас. Ты готов умереть?» Поскольку ты задаешь вопрос «Что такое смерть?» или «Что будет после смерти?» – ты уже мертв. Все это мертвые вопросы. Живой человек никогда бы не задал их.