Выходим на рассвете

Прошло еще несколько дней. После происшествия в монастыре, закончившегося тем, что оттуда вывезено было довольно много продовольствия для детских домов, а в подвалах найдены винтовки и патроны, в городе было спокойно. Можно было полагать, что противники Советской власти уже не решаются выступать, убедившись, что силы для ее защиты в Ломске всегда наготове.

Вечерело. Кончался день, как и предыдущие, необычно жаркий для ломского лета. Гомбаш вернулся из типографии, принес товарищам несколько экземпляров только что отпечатанного номера газеты на родном языке. Как только он показался в казарме, его сразу же обступили:

— Что нового, товарищ Гомбаш?

— Не слышно, когда нам домой?

— Слышно другое, — невесело улыбнулся Гомбаш, раздавая газеты. — Вот читайте, только сегодня полученное известие, я едва успел вставить в номер. Против Советской власти выступили чехи!

— Какие чехи?

— Те самые, которые когда-то попали в плен вместе с нами. Помните, из лагерей всех чехов и словаков отправляли куда-то? Так вот, еще царское правительство сформировало из них корпус, чтобы направить на фронт. Поскольку с Германией заключен мир, эти чехословаки отправились на Дальний Восток, чтобы оттуда морем — во Францию, воевать с немцами. Их эшелоны растянулись по всей сибирской дороге. А вчера чехословаки высадились из эшелонов одновременно в нескольких городах и свергли там Советскую власть.

— Но почему? Ведь им же дали ехать, куда они хотят. Чем им Советская власть помешала?

— Не знаю…

— Что, они недовольны Россией за то, что она помирилась с германцами?

— Возможно. Чехи хотят воевать за то, чтобы у них было свое государство.

— Ну и на здоровье. А зачем им сейчас здесь, в Сибири, выступать против Советской власти?

— Дело в том, товарищи, — поспешил разъяснить Гомбаш, — что русские контрреволюционеры сумели привлечь чехословаков на свою сторону.

— Но чем?

— Может быть, чехи действуют по приказу французского командования? Ведь высадились же французы вместе с англичанами на русском севере? Объясните, товарищ Гомбаш!

— Я знаю не больше того, что сказано в газете. Мы напечатали в ней сообщение, только что полученное с телеграфа…

Появился Ференц — он вернулся из штаба. Видно было, что он очень взволнован.

— Собрать всю роту! — немедленно распорядился Ференц.

Когда все собрались, он объявил:

— Приказ — быть в полной готовности. Никому не отлучаться. В связи с мятежом чехословаков, одна из рот нашего интернационального батальона, русская, послана по железной дороге через узловую станцию Айга на восток, к Мариинску. По последним данным, чехословацкие легионеры и русские белогвардейцы взяли этот город и движутся на Айгу. Русская рота послана, чтобы помочь местным советским силам остановить мятежников. Только что получено известие, что чехословаки свергли Совет в Новониколаевске. Вы знаете — этот город на магистрали западнее Айги. На станциях между Новониколаевском и Айгой идут бои с чехами и белыми. Каков ход боев — неясно. Связь имеется только по телеграфу, и то с перебоями. Итак, повторяю: быть в полной боевой готовности! Ясна вам обстановка, товарищи?

— Ясна… — сдержанно ответили несколько голосов сразу. По этой сдержанности чувствовалось, как встревожены все. Несколько секунд стояла полная тишина.

Потом кто-то сказал с грустью:

— Опять настоящая война начинается…

— Да, может быть, война, — ответил Ференц. — Но война за революцию, за социализм. Мы добровольно встали в ряды Красной Армии. Когда мы давали торжественное обещание служить в ней, мы понимали, что, возможно, придется воевать. Так что же, теперь кто-нибудь из вас заколебался? Пусть скажет сразу. Я жду!

Ответом было молчание.

— Очень хорошо, что колеблющихся нет, — Ференц оглядел слушавших. — Я верил, что все вы готовы исполнить долг революционного бойца, и рад, что не ошибся ни в одном из вас, товарищи. Будут еще какие-нибудь вопросы?

— Все-таки почему чехословаки подняли мятеж?

— Ведь они такие же солдаты, как мы.

— Одну лямку тянули, вместе в плен сдавались, не хотели за старого Франца головы класть.

— Им бы с нами заодно!

— Конечно, так было бы совершенно правильно, — сказал на это Ференц. — Тем более что правительство Советской России за самоопределение всех наций, значит, и за то, чтобы у чехов и у словаков было свое государство. Но враги русской революции, а они и наши враги, хитры. Они сумели затуманить мозги солдатам чехословацкого корпуса своей пропагандой. Внушили им, что большевики, заключив мир с германскими империалистами, вступили с ними в сговор и не хотят пропустить чехословаков на Западный фронт и что, только свергнув Советы, можно будет проложить себе путь туда. Больше того, пустили в ход клевету, что Советское правительство по условиям мира обязалось выдать чехословаков Австро-Венгрии. Конечно, придет время, и солдаты чехословацкого корпуса поймут, что их обманули. К сожалению, наши русские товарищи не успели, не смогли объяснить им раньше, на чьей стороне правда. Вот почему и приходится сейчас с ними воевать.

— Куда пошлют нашу роту?