Выходим на рассвете

— Пока не знаю. Может быть, нам и в Ломске дела хватит. Помните, недавно в монастыре мы вытаскивали из церковного подвала ящики с винтовками? Святые отцы сделали свою обитель арсеналом для тайной офицерской дружины. Сейчас на всех предприятиях города, на железной дороге, всюду, где есть люди, способные взять в руки оружие для защиты Советов, срочно пополняются рабочие отряды. Очень вероятно, что тайная офицерская дружина, ободренная мятежом чехословаков, выступит в открытую, на что она пока не решалась. Проверьте оружие, подсумки. У каждого должно быть по сто двадцать патронов. У кого не хватает — получить в каптерке.

А немного позже, когда уже розовел поздний летний закат, рота, получившая приказ, покинула казарму и ускоренным шагом двинулась к Дому свободы. Шли, чтобы сократить расстояние, не как обычно, улицей, ведущей мимо лагеря от вокзала к центру, а напрямик, глухими переулками, мимо многочисленных палисадников, в которых пышным белым цветом цвела черемуха — «ломская сирень». В самом начале, свернув от лагерных ворот, прошли Царским проездом. От тополей поперек аллеи лежали уже длинные тени. Яношу вспомнилось, как год назад сидели они с Ольгой в этой аллее. Вот она, памятная скамейка… Прошли мимо. Муж и жена, а вместе почти и не жили. Вместе… Когда наступит такое время, чтобы, просыпаясь, всегда встречать взгляд любимых глаз?.. Сегодня с утра, когда пошел в типографию, сделал крюк. Для милого друга семь верст очень близко, — кажется, так говорят русские? Жаль, Ольгу застал уходящей — спешила на фабрику. Только минуточку и повидались… Но лучше сейчас не думать об этом. Неизвестно, что будет скоро, может быть — через час. А ведь отвечать нужно не только за себя, а и за людей, которые подчинены, — их десять. Пусть не расслабляет грусть. Надо быть тверже, собраннее.

Когда уже стемнело, в Доме свободы и в окружающем его саду сосредоточились по приказу военно-революционного штаба почти все вооруженные силы, которыми он располагал к тому времени в Ломске. Интернациональный батальон Красной Армии был представлен только венгерской ротой. Две другие, состоявшие главным образом из солдат, не оставивших службу после роспуска старой армии, и некоторого количества вступивших в армию красногвардейцев, к тому времени были уже не в Ломске: кроме роты, направленной в Мариинск, еще одна была послана тоже на восток от Айги, на станцию Судженка в помощь шахтерскому отряду из Кузнецка, уже ведущему бой.

Губком партии, отсылая из Ломска эти роты, составлявшие, по существу, почти две трети военных сил, которые он имел, полагал, что сейчас важнее всего восстановить положение на Сибирской магистрали — ведь от этого зависит и судьба Ломска. Была надежда, что белочехов на магистрали удастся утихомирить быстро. Однако сообщения оттуда, правда очень нерегулярные и неполные — кто-то все время портил телеграфную линию, становились с каждым часом тревожнее: и с запада и с востока бои приближались к станции Айга, откуда семидесятиверстная железнодорожная ветка ведет на север, к Ломску. Сообщений от посланных из Ломска рот за последние два дня никаких не поступало. Только один раз пришла депеша из-под Мариинска: «Ведем тяжелый бой, шлите патроны и подкрепления». Но затем со станцией, откуда это было передано, связь прервалась.

В губкоме партии были очень обеспокоены судьбой отрядов, посланных на магистраль, но выделить им в помощь какие-либо силы еще — было трудно: по данным чека, в городе, наводненном бывшими офицерами и противниками Советской власти, бежавшими из центральных губерний после ее установления, назревало серьезное вооруженное наступление контрреволюции. Было ясно, что заговорщики ждут часа, чтобы выступить. Их, конечно, подбадривает то, что чехословаков и белогвардейцев на пути к Айге, а следовательно, и к Ломску остановить пока не удается.

Нарастающая опасность мятежа вынудила принять самые срочные предупредительные меры. На экстренно созванном совместном заседании губкома партии и исполкома Совета был образован военно-революционный штаб. Он решил собрать в одном месте все силы. Рота интернационалистов и рабочие отряды расположились у Дома свободы. Были поставлены усиленные караулы для охраны телеграфа, электростанции, зданий губкома и губисполкома, водопроводной станции, пристани и вокзала. На улицы были высланы конные и пешие патрули. На всех дорогах, ведущих в город, выставлены заставы. Все это потребовало множества людей. После того как патрули, заставы и караулы были посланы, в Доме свободы в распоряжении штаба осталась только рота интернационалистов, да и та уже не в полном составе. Но со всех сторон города подходили резервы, поднятые партийными комитетами. Шли добровольцы с мельниц, с лесопилок, с железной дороги, с кожевенного завода и спичечной фабрики, из разных учреждений.

Подкрепления были не очень велики: партийные комитеты звали лишь самых надежных, проверенных, таких, на которых можно положиться.