Выходим на рассвете

— О чем? Я слышал, вас обругал пленный. Это ваш знакомый?

— Да. Мы учились на одном факультете. Но я давно не встречал его.

— Почему он назвал вас так?

— Не знаю.

— Странно…

— Вы подозреваете меня, да? — вспыхнул Сергей. — Тогда сообщите о ваших подозрениях в чека!

— Ну, зачем так? Разве не могу спросить?

— Да! Вы мой командир! — Сергей подобрался, взял винтовку, встал. — Я готов ответить на все ваши вопросы.

— Нет, нет… Больше не имею вопросов.

«Как мне быть с ним? — отойдя от Прозорова, не впервые спросил себя Гомбаш. — Он смотрит на меня всегда со скрытой болью, что ли… Все время между нами какая-то неловкость. Счастливый и несчастливый соперники… Я не могу с ним говорить, как со всеми, вроде я перед ним виноват. Это, конечно, не отношения командира и подчиненного. С самого начала не надо бы брать его во взвод. А теперь уже неудобно просить, чтобы перевели в другой. Надо как-то приспосабливаться…»

Размышления Гомбаша прервал голос Ференца:

— Рота, в две шеренги становись!.. Получено сообщение штаба, — объявил Ференц. — Вылазки контрреволюционеров пресечены по всему городу. Нам приказано возвратиться в казармы. Но военное положение не отменено. Мы должны быть готовы к любой новой тревоге.

…В этот предполуденный час Ломск жил, казалось бы, обычной жизнью. Словно и не было стрельбы, рукопашных схваток. Как всегда, торговал обширный ломский базар возле пристани. С возов, распряженных на широкой, мощенной булыжником площади продавали крестьяне свой немудреный товар, по весне не очень богатый, все больше из прошлогоднего запаса — соленые огурцы, квашеная капуста, кедровые орехи, мед, постное масло, сушеные и соленые грибы, редко у кого — мясо или живые петухи, кур берегли, самое время курам нестись. Мучного и крупяного товара ни на возах, ни в полутемных лавках сводчатых старинных торговых рядов, окружающих базарную площадь, не было видно: в деревне хлеба оставалось чуть-чуть, лишь бы дожить до нового. Весь хлеб, какой можно было взять, не оголодив мужика до конца и не оставив его без семян, был взят в продразверстку. В городе уже давно хлеб выдавали в кооперативных лавках со строгим учетом по заборным книжкам, и только из-под полы, по шкуродерской цене, можно было купить его «вольно».