Выносливость. Разум, тело и удивительно гибкие пределы человеческих возможностей

На практике, однако, ожидания имели значение. В течение нескольких повторов те, кто думал, что выполняют упражнение шесть раз, сжимали руку намного сильнее, чем контрольная группа, которой было сказано про двенадцать повторений; те, кто не знал, как долго им продолжать, сжимали руку слабее, чем представители двух других групп. Неудивительно, что средняя сила уменьшалась с каждым последующим повтором — до последнего (и шестого, в «обманутой» группе), когда они смогли сделать «финишный рывок» и приложить больше всего сил. В целом картина выглядела очень похожей на U-образную схему, наблюдаемую на примере мировых рекордов по бегу на длинные дистанции (см. выше), и как в моем случае с ускорением на финише на дистанции 5000 м. Даже при коротком подходе, где предположительно мы выкладываемся на всех повторах, когда нам недвусмысленно предписывают не оставлять сил в резерве, мы стараемся распределить силы равномерно. Это открытие помогает объяснить, почему Икаи и Штейнхаус могли использовать скрытые резервы силы, но не объясняет, как человек может поднять автомобиль.

На соревнованиях «Самый сильный человек планеты» 1983 года в Крайстчерче (Новая Зеландия) молодой канадский пауэрлифтер Том Мэги (позже известный как Мегаман во время своей короткой карьеры во Всемирной федерации реслинга) поднял в становой тяге 535 кг местного сыра чеддер: «Достаточно для того, — невозмутимо заявил телевизионный комментатор, — чтобы заполнить огромное количество мышеловок»[176]. Этот подвиг с двумя штабелями сырных голов, соединенных гибкой штангой, расположенной в 45 см от земли, остается рекордным как самая тяжелая подтвержденная тяга — рекорды с использованием стандартных грифов и блинов[177] зафиксированы с меньшими весами. Для сравнения, типичный Camaro, даже если максимально облегчить его для дрэг-рэйсинга, весит не менее 1360 кг[178]. Если мы предположим, что в ситуации жизни или смерти человек способен проявить дополнительную силу, разрыв все равно огромен.

Часто при обсуждении оценки разницы между осознанной и действительно максимальной силой цитируют Владимира Зациорского. Этот эксперт по биомеханике тридцать лет проработал в московском Центральном институте физической культуры, где проводились основные советские научные исследования, связанные со спортом, а затем в начале 1990-х переехал в Пенсильванию. В работе 1995 года «Научные основы и практика силового тренинга» — своего рода библии тренировок, до сих пор считающейся культовой, — Зациорский писал, что большинство может использовать только около 65% имеющейся в теории максимальной силы. Тяжелоатлеты-профессионалы добиваются большего, поднимая более 80% своего максимума на тренировках, а благодаря психологическому напряжению на больших соревнованиях, согласно одному из исследований Зациорского[179], они превосходят свои лучшие результаты на тренировках еще на 12,5%. Подставьте эти значения в истории, и вы обнаружите, что Мэги под устрашающее гудение толпы мог бы поднять еще около сотни килограммов сыра. Но это все равно меньше половины веса Camaro.

Как же Зациорский определял «истинную» максимальную силу своих штангистов? Эта информация либо растворилась в тумане времени, либо похоронена в малоизвестных советских спортивных журналах середины XX века. Некоторые эксперты настроены крайне скептически: французский исследователь Гийом Милле, заведующий Лабораторией нервно-мышечной усталости Университета Калгари, называет цифры Зациорского «абсолютно сумасшедшими». В 2016 году, когда я связался с Зациорским, ему было восемьдесят три года, он уже давно вышел на пенсию и ушел из Университета Пенсильвании, но все еще вел очень активную исследовательскую деятельность. Он числился соавтором не менее семи научных статей, посвященных тонкостям контроля движения, которые были опубликованы с января по сентябрь того года. Но он не мог вспомнить детали о тех цифрах, которые чаще всего цитировали. «К сожалению, — написал он мне по электронной почте, — я не помню, кто первым упомянул эти факты». Это не означает, что цифры не верны. В конце концов, одна из причин, по которой они появляются в столь многих «научных объяснениях» сверхчеловеческой силы, заключается в том, что они звучат правдоподобно. Но правдоподобие — совсем не то же самое, что доказательство.