Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой

ТЕТЯ (смеется). Ты ешь. Я буду говорить. Позволь старухе поболтать. Я ведь собираю свои впечатления по крохам, от каждого дня. Для меня ведь имеет значение каждый день. Я видела сегодня совершенно необыкновенный сон. Цветной сон. Будто я нахожусь в каком-то странном саду, красивом, но несколько декоративном. Этот сад мне не очень приятен, но вот подул легкий ветер, и я посмотрела на небо. И вдруг… Павлуша! Все звезды сложились в созвездия, те приобрели четкие границы, формы, и я поняла их смысл. Каждое созвездие окрасилось в свой цвет. И по небу помчались лиловые олени, красные собаки, желтые медведи, зеленые рыбы. Это было поразительно. А я всю жизнь не могла найти ни одного созвездия: я не могла угадать их форм. И пробуждение было таким радостным. Я совсем забыла, что я уже старуха. (Смеется.) И я поняла, что будет необычный день. (Напевает.) Ля-ля-ля, ля-ля-ля…

ПАВЕЛ (исправляет ее). Ля-ля-ля…

ТЕТЯ. Еще, еще, Павлуша!..

ПАВЕЛ. Ля-ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля-ля…

ТЕТЯ. Да, я лишена и слуха, ко всему… Потом позвонил Бедхудов.

ПАВЕЛ. Бедхудов? Он звонил?

ТЕТЯ. Какой необыкновенный человек! Верно, Павлуша?

ПАВЕЛ. Да, тетя. Пожалуй, может быть, мы даже не можем оценить, насколько он необыкновенный человек. Он — душа нашего города.

ТЕТЯ. Душа? Мне казалось немного иначе.

ПАВЕЛ (встает, ходит по комнате). Нет, именно душа! Посвятить всю жизнь тому, чтобы дать детям возможность выражать свои чувства посредством музыки, одухотворить их жизнь… А ведь эти дети через десять лет будут взрослыми жителями этого города. Ты понимаешь, что от него зависит, какой будет жизнь в Очакове через десять лет? Ибо эти дети в свою очередь подарят людям чудесные мгновения, полные музыки. И жизнь будет прекрасной. Бедхудов! Это…

ТЕТЯ. Я чувствую необыкновенное волнение, когда говорю с ним. Я как-то внутренне подтягиваюсь.

ПАВЕЛ. Он почти не бывает дома. А с этим стоматологическим кабинетом было столько волнений! Ведь пойми, это новое дело. Оно требует энергии и времени. И, конечно, средств! А тем более с таким необыкновенным кариесом в наше время…

ТЕТЯ. С таким трагическим кариесом, Павлуша.

ПАВЕЛ. Да, И у него хватает времени думать и об этом. Так зачем он звонил?

ТЕТЯ. Хотел узнать, когда ты будешь дома. Я сказала, что ты будешь после семи. Я как будто чувствовала… (Торжественно.) Умер мой одноклассник, Павлуша. Удивительный человек и удивительный врач. Светлая ему память. В моем возрасте смерть сверстника — это первый звонок. (Плачет.)

ПАВЕЛ. Не нужно! Не нужно! (Целует ее.) Прочь мрачные мысли.

ТЕТЯ. Да. Я сначала была потрясена, А потом думала о нем светло. У него была болезнь сердца, и это нужно было ожидать. Сердце — это беда нашего времени. Я понимаю, что это неразумно, но все-таки отношу его к органам наших чувств. Ведь люди действительно умирают от любви, от радости и горя, и какой ни поставь диагноз, а результат один: не выдерживает сердце. И что ты тут поделаешь?! Я не знаю, как работает мозг, когда ты видишь любимого человека, но я знаю, как бьется сердце. И все это знают. А, Павлуша?..

ПАВЕЛ (садится). Ты поэт, тетя.

ТЕТЯ. Нет, я аналитик. Ах, Павлуша, я смотрю на тебя и поражаюсь: для меня ты дитя, а ведь на самом деле ты — мужчина в годы расцвета, в зените, так сказать. Да! Так о чем я говорила? Я говорила о смерти, о сердце… Подожди, я принесу кисель. (Выходит.)

ПАВЕЛ (про себя). Годы расцвета… Это относительное понятие. А зенит? Что такое зенит для человека?

ТЕТЯ (приносит кисель). И вдруг… Совершенно неожиданно. Я получила письмо. Ты знаешь, я всегда очень волнуюсь, вскрывая конверты. Я читаю обратный адрес… И что я вижу? Полоцк!

ПАВЕЛ (недоуменно). Полоцк?

ТЕТЯ. Да! Полоцк? Ты понимаешь?

ПАВЕЛ. Полоцк? А что Полоцк?

ТЕТЯ. Неужели ты не понимаешь, Павлуша?

ПАВЕЛ. Полоцк?

ТЕТЯ. Ну да. Это моя вина. Громадная вина. Мы забываем людей. Мы бросаем их. Даже родных. Как будто впереди нас ждут толпы и карнавалы. Почему мы не думаем об одиночестве? Полоцк, Павлуша.

ПАВЕЛ. Полоцк. Что-то с ним связано… Но что?