Высадка в Нормандии

«Практически все бойцы пополнений, – говорится в донесении командования 4-й дивизии, – прибыли непосредственно из центров начальной подготовки новобранцев». Иными словами, они не проходили подготовку в составе частей, не побывали в полевых лагерях, как те, кого с самого начала готовили в Англии к высадке. В отличие от последних они ни разу не ходили в учебную атаку за артиллерийским огневым валом. «Подавляющее большинство тех, кто зачислен в специалисты, никогда не обучались соответствующей специальности[194]. Очень многие пехотинцы из числа пополнения не владеют азами действий в боевой обстановке… Установлено, что многие солдаты проходили подготовку – от шести месяцев до одного года – в качестве почтальонов, поваров, ординарцев, шоферов и т. п. Теперь их направили сюда, приписали к боевым частям и через сутки после прибытия бросили в бой… Однако к выполнению боевых задач эти солдаты совершенно не готовы, как психологически, так и с чисто военной точки зрения». В самой же дивизии дать новичкам хоть какую-то подготовку было возможно только в краткие периоды совершенно необходимого отдыха, а они составили всего 6 дней из 40, которые прошли после ее высадки в секторе «Юта», – задача явно непосильная. 4-я дивизия с момента высадки потеряла 7876 человек, пополнений получила 6663 человека[195]. На пополнения приходилась львиная доля самоубийств. «Пока они не прибыли во Францию, – отмечала сотрудница Красного Креста США, – у некоторых из этих молодых людей отбирали пояса и галстуки – уж слишком молоды они были».

В свой взвод солдаты из пополнения обычно прибывали по ночам, даже не представляя себе, где находятся. «Старики» их сторонились – отчасти потому, что новички прибыли на место недавно погибших друзей, – и не очень-то с ними откровенничали. К тому же все понимали, что необстрелянные новички погибнут в первую очередь, а на обреченных смотрели все равно что на заразных больных. Пророчество чаще всего сбывалось, потому что новичков, как правило, посылали на самые опасные задания – никому во взводе не хотелось терять опытных солдат.

Впервые оказавшись под огнем, почти все новички испытывали сильнейшее потрясение. Очень часто санитары были вынуждены давать советы новичкам из пополнения, которые в страхе сжимались в комочек на дне своего окопа. Ребятам казалось, что огонь ведут прямо по ним, а это просто земля дрожала от относительно далеких взрывов снарядов. Санитарам приходилось уговаривать их высунуть нос из окопа и убедиться, что снаружи не происходит ничего особенно страшного.

Когда рота шла в атаку, одного из сержантов обязательно оставляли позади взвода – поворачивать тех, кто поддался страху и побежал назад. Среди пополнений чаще всего встречались и самострелы как способ избежать передовой. Обычно стреляли себе в левую ногу или левую руку. Те, кто поумнее, стреляли через мешочек с песком или какой-то другой материал, чтобы избежать пресловутых пороховых ожогов у входного отверстия раны, но, как заметил генерал Джордж Паттон, ранения в левую руку или ногу были столь характерны, что они «всегда вызывали подозрения в самостреле». Тех, кто решил уйти с фронта подобным путем, помещали в госпиталях в отдельные палаты, словно их трусость могла заразить остальных, а после выписки их ожидали шесть месяцев отсидки в военной тюрьме.

Подлинными героями боев в бокаже стали санитары. Они под огнем оказывали помощь раненым и старались вынести их с поля боя. Единственной их защитой была нарукавная повязка с красным крестом – как правило, солдаты противника ее уважали, только не снайперы. От идущих в атаку солдат санитарам помощи ждать не приходилось – тем было приказано не останавливаться и не обращать внимания на павших и раненых. В изданном в связи с конкретным происшествием приказе штаба Брэдли говорилось: «Помощь раненым должны оказывать не стрелки, а санитары. В роте погибли четверо солдат из пополнения и восемь получили ранения, когда пытались оказать помощь раненому товарищу».

Вот как описывает свою работу один из санитаров 30-й пехотной дивизии: «Чтобы оказаться на одном уровне с раненым, надо было привыкнуть не приседать постепенно на корточки, а резко подогнуть колени и рухнуть на землю». Он пишет о том, какой «огонек надежды» загорался при виде его в глазах раненого. Определить умирающих было нетрудно: «Под глазами и вокруг ногтей у них выступала сероватая прозелень смерти. Таких мы могли только утешить. Те, кто кричал громче всех, были легче всего ранены. Их мы уговаривали сделать себе перевязку самостоятельно, используя индивидуальные пакеты и сульфамидный порошок». Основное внимание санитар уделял тем, кто был без сознания, тяжело ранен или истекал кровью. Накладывать жгуты почти не приходилось, потому что «в большинстве своем ранения были точечными и почти не кровоточили либо же налицо были тяжелые ранения, причиненные летящими с большой скоростью раскаленными осколками снарядов и мин, которые надежно прижигали рану».