Выше Эвереста

До сих пор мне давали только жидкую пищу, но постепенно я начал получать и твердую. Сначала трудно было ее переваривать, но и это прошло. Появилось ионно осложнение — воспаление мочевыводящих путей, сопровождавшееся высокой температурой. Приходилось Глотать до пятидесяти таблеток в день, а на ночь принимать снотворное. Вначале снотворные таблетки действовали хорошо, но постепенно я привык к ним, и пришлось увеличить дозу. Таблетки заменили инъекциями патедина, но и они действовали недолго, и начались утомительные бессонные ночи. Бессонница стала сложной проблемой для моих врачей, а для меня просто мучением. Я опасался, что стану наркоманом и не смогу отвыкнуть от успокоительных средств. Тогда мать пригласила гомеопата. Он дал мне флакон с бесцветной жидкостью и сказал:

— Принимайте, пожалуйста, по двенадцать капель, но ни в коем случае не больше и не меньше, — и вы будете спать.

Дважды перед сном я принимал предписанную дозу лекарства и стал спать лучше, чем со снотворным. Года через два я встретил этого врача и похвалил прописанное им чудодейственное лекарство. К моему удивлению, он сказал:

— Во флаконе, который я вам дал, была простая вода.

Дни в госпитале шли по заведенному порядку — лечение, посещения родственников, невесты и друзей. Первой, около 7 часов утра, приезжала мать. Она жила далеко от госпиталя, и такие ранние визиты ко мне ей были трудны, но мои просьбы не приезжать так рано она и слушать не хотела. Конечно, я был счастлив видеть ее. Невеста обычно приходила во второй половине дня и проводила у моей постели часов пять. Она читала книги, журналы, а иногда пересказывала содержание какого-нибудь фильма. Однако часто мы просто сидели молча, и мне казалось, что такое молчание иногда важнее любого разговора. Каждый ее приход открывал передо мной новые черты ее личности.

Посещал меня и Нариндер Кумар. Как-то с собой он привел своего друга. Новый посетитель сказал, что его очень опечалило мое несчастье, и спросил Кумара, восстановилась ли моя речь. Меня его вопрос рассердил, и, чтобы избежать дальнейших расспросов, я лишь улыбался и молчал. Кумар объяснил, что я уже могу говорить, тогда его друг поинтересовался, не поврежден ли мой мозг. Это вывело меня из себя, и я уже хотел было предложить этому пытливому джентльмену задать мне какую-нибудь математическую задачу. Нет ничего хуже, чем навязывать непрошеное сочувствие и жалость людям, которые в них не нуждаются. Такая пошлая сентиментальность не может быть искренней.

Совсем другим посетителем оказался мой денщик Шер Сингх, человек малограмотный. Я боялся, что именно он будет произносить банальные слова сочувствия. Но этого не произошло.

— Вы ничего не потеряли, — говорил он, — сикх жив даже после того, как ему отрубят голову.

Шер Сингх рассказал мне об одном сикхском мученике Бабе Дипе Сингхе, которому в бою отрубили голову. Тогда Баба взял голову в одну руку, а другой продолжал рубить врагов. Он выиграл сражение, вернулся в Амритсар и упал замертво в Золотом храме. Этот рассказ произвел на меня глубокое впечатление и помогал в тяжелые минуты.

Навещал меня также мой родственник майор Кулвиндер Сингх. Он находился на лечении в том же госпитале и быстро поправлялся от раны. Сингх рассказывал мне о новых правилах в Индийской армии. Теперь военнослужащим будет сохранено жалованье на время лечения и выздоровления и принимаются меры к обеспечению работой. Меня регулярно посещал Гуппи, сын Сарина. Он учился в колледже. От него я узнавал последние городские новости.

День Республики — 26 января — важный день в истории независимой Индии. В этот день в Дели обычно проходит замечательный парад, в котором участвуют войска и гражданское население. На этот раз для участия в параде пригласили также членов успешной экспедиции на Эверест. Мне захотелось увидеть моих товарищей на параде, поэтому я попросил установить в палате телевизор. К сожалению, сделать этого не удалось, а я еще не настолько окреп, чтобы меня можно было перевезти в общую палату. Так мне и не удалось увидеть моих друзей, когда они проходили мимо трибуны, где стоял президент Индии, приветствовавший их достижения, мимо Ворот Индии (памятника героям войны), по Конноут-Плейсу (деловому центру столицы), мимо Красного форта, сыгравшего такую важную роль в истории Индии.

Однако меня ждал приятный сюрприз. После обеда под моим окном заскрипели тормоза и остановились какие-то машины. Вскоре у моей постели стояли товарищи по восхождению на Эверест. Когда закончился парад, они тут же направились в госпиталь. Среди моих гостей были и Рават и Пху Дорджи, с которыми я поднимался на вершину в одной связке. Пришел ко мне руководитель экспедиции капитан III ранга Коли. Он обнял меня так же горячо, как когда-то после спуска с вершины. Однако его объятия напомнили мне, каким я стал теперь и каким был во время экспедиции.