Выше нас только небо (СИ)

Гарри неохотно вынырнул из воспоминаний от не слишком дружеского пинка ногой и рассеянно посмотрел на Малфоя, задумчиво поглаживая пальцем сплетение дракона со змеей. Могла ли Нарцисса себе представить, кому он наденет второе кольцо? И не этого ли на самом деле хотела? Его мысли снова прервало раздраженное шипение Драко:

— Поттер, я тебя сейчас пришибу, если ты собираешься и дальше молчать!

Гарри встрепенулся и, наконец, полностью пришел в себя:

— Уймись, Малфой! Я сам ничего не знаю, — отмахнулся он. — Твоя мать отдала их мне и сказала, что это семейная реликвия, которую я должен беречь как зеницу ока. И всё. Я думал, это ты мне расскажешь про всё остальное.

Но Драко только недоуменно смотрел на него.

— Я ничего не знаю о них. Никогда не слышал.

Он и в самом деле ничего не понимал. Зачем мама отдала Поттеру какие-то кольца? Конечно, еще в мэноре она каким-то шестым чувством догадалась про его глупую влюбленность и, ни о чем не спрашивая, ничего не говоря, начала каждый день тренировать сына в окклюменции, способности к которой он от нее же и унаследовал. Когда Темный Лорд решил просканировать его мозг, Драко сумел спрятать свои чувства так глубоко, что тот даже не заподозрил, что значит для него Гарри Поттер. Но всё-таки, кольца? Неужели мама еще тогда надеялась, что всё так сложится? Мама, мама… Теперь ее ни о чем уже не спросишь.

В уши внезапно ворвался сиплый похабный голос: “Кольцо! Говори, где кольцо, дура! Или я ему башку оторву!” — и тут же следом всплыли видения свалявшейся серой шерсти, душной псиной вони, когтистой лапы на голом плече и мамин невидящий остекленевший взгляд, устремленный в никуда. Тошнота и ужас накатили с такой силой, что Драко захлебнулся воздухом, невольно зажмуриваясь, но тут же почувствовал, как его плечи обхватывают теплые сильные руки, и услышал встревоженный голос:

— Что ты, хороший мой?

Драко позорно вцепился ему в мантию, уткнулся лицом в шею и глубоко вдохнул знакомый горьковатый запах миндаля, отчаянно хватаясь за перепуганного Поттера, как за последнюю опору в этой жизни. Гарри растерянно утешал его, целовал светлые виски, согревал ледяные пальцы и баюкал, как ребенка, привычно нашептывая успокаивающие глупости. “Я с тобой, слышишь? Драко. Я всегда буду с тобой. Всё в порядке. Поверь мне”. И Драко на самом деле верил этим словам, цеплялся за них, как за единственную ветку в топком болоте, и, наплевав на приличия, вжимался в своего Гарри всё сильней.

После этой вспышки в трактире они стали практически неразлучны, словно ощутив необходимость друг в друге на каком-то новом уровне. Теперь они старательно прятали свои отношения от посторонних глаз, ведь то настоящее, что возникло между ними, случилось с обоими впервые в жизни.

Драко наслаждался каждой прожитой минутой. Холодный и отстраненный внешне, внутри он всё ощущал так болезненно, отчаянно и ярко, как, наверное, и положено для первой любви. Привычка не показывать никому свою слабость заставляла его скрывать свои чувства тщательней, чем обычно, прячась за равнодушным высокомерием. Но, казалось, Поттеру вполне хватало того, что есть. Знакомое, чуть насмешливое — то, без чего Драко уже не мог прожить и дня: “Я люблю тебя, Малфой”. Постоянная дружеская забота, теплые сильные руки, страстные поцелуи, чуть застенчивые, торопливые, жадные ночные ласки и, главное, помолвочные кольца, о которых оба, не сговариваясь, молчали, но носили, не снимая — это дарило робкую надежду на то, что всё между ними серьезно. На то, что теперь так будет всегда.

Новый день обещал быть длинным. Гриффиндор со Слизерином должны были пересечься лишь после обеда на Травологии, и парни, уже как обычно перед разлукой, неосознанно старались встать поближе и прикоснуться друг к другу, сцепляясь руками. Перед входом в Большой зал Гарри быстро оглянулся по сторонам, притянул Драко к себе и поцеловал в губы.

— Не хочу тебя отпускать, может быть, сядешь с нами?

Драко молча покачал головой и улыбнулся. Он не должен так зависеть от Поттера.

— Гарри, ты идешь? — подошедший Рон подтолкнул друга к дверям, полностью игнорируя Малфоя.