Выше нас только небо (СИ)

— Мы опоздаем на Трансфигурацию! — она решительно подтолкнула обоих в сторону кабинета. — Пошли!

Драко шел рядом с ними по коридору и удивлялся, как быстро и непринужденно вписалась в его жизнь поттеровская подруга. Кажется, он к ней и в самом деле привязался. Особенно, когда понял, что она и не думает посягать на его Поттера. В Уизли он, разумеется, не верил — кто в здравом уме может позариться на него, когда есть Гарри? Нет, был кто-то еще, точно был. И Драко не сомневался, что знает об этом таинственном персонаже намного больше Поттера. Но сейчас он точно не собирался лезть не в свое дело, и своих проблем хватало с лихвой.

В кабинете Трансфигурации Драко небрежно бросил сумку на парту, усаживаясь рядом с Поттером. Но МакГонагалл быстро рассадила их по разные стороны класса.

— Гриффиндор налево, Слизерин направо, — скомандовала она и махнула рукой. — Сегодня будем работать по факультетам.

Драко нехотя перешел на слизеринскую половину. Нотт с Гойлом прожгли его ненавидящими взглядами, Паркинсон подмигнула и тут же отвернулась, а Забини, не обращая внимания на гневные взоры однокурсников, проворно подвинулся, освобождая ему место возле себя. Драко удивленно приподнял бровь, но, ничего не сказав, молча уселся за парту рядом с ним.

— Разбились все по парам, — приказала МакГонагалл.

— Будешь со мной? — прошептал Забини, и Драко согласно кивнул.

МакГонагалл дала им время рассесться, сделала небольшую паузу и, дождавшись, пока к ней повернутся все головы, торжественно объявила:

— Сегодня на занятии мы будем учиться правильно использовать Омут памяти.

По классу побежали изумленные вздохи и шепотки. Ученики озадаченно переглядывались, но не решались задавать никаких вопросов. Гермиона подняла руку первой:

— Но при чем здесь трансфигурация, профессор? — недоуменно спросила она.

МакГонагалл сцепила пальцы в замок:

— У нас нет специального предмета, который учил бы вас это делать, — сухо ответила она. — А после войны хорошие воспоминания ценятся на вес золота. Особенно, когда только они и остались, — при этих словах на слизеринской половине класса воцарилась полная тишина. Словно не замечая ее, директриса уверенно продолжала: — Поэтому сегодня я научу вас извлекать их, хранить и видеть ваше прошлое в Омуте памяти. К счастью, у меня есть такая возможность, и вскоре вам всем предстоит сюрприз. Но об этом чуть позже. А сейчас… — МакГонагалл хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание, и пошла по рядам вдоль притихших учеников. — А сейчас я хочу, чтобы каждый из вас вспомнил что-нибудь самое дорогое. То, что вы хотели бы сохранить навсегда.

Слизеринцы следили за ней глазами и подавленно молчали, погружаясь в свою память. Драко вместе с ними смотрел на идущую по проходу пожилую женщину в зеленой мантии, но видел совсем другое.

...Ему всего пять... Отец подбрасывает его на руках в саду, солнце слепит глаза сквозь резные листья старого вяза, а маленький Драко заливисто хохочет и просит: “Еще! Papa, еще!” Драко кажется, что он взмывает высоко-высоко, к самому небу, но ему так здорово, так хорошо и вовсе не страшно! Потому что он всегда уверен — что бы ни случилось, его поймают крепкие надежные руки. А еще он знает, что когда вырастет, станет таким же уверенным, сильным и умным, как отец…

…Ему двенадцать… Он крутится перед зеркалом, а мама оправляет на нем парадную мантию и говорит, что он невероятно красивый, наверняка сегодня очень повезет какой-то девушке. Потом смотрит на него как-то особенно нежно, взъерошивает тщательно уложенные волосы, отчего Драко негодующе фыркает и отклоняется от изящной руки, и лукаво добавляет: “А может быть, и не девушке”. Драко невольно вздрагивает, и по мере осознания ее слов его сердце заливает радость от того, что она всё понимает и не против.

...Четырнадцать… Они с отцом мчатся наперегонки над мэнором в попытках поймать сверкающий золотом снитч. В азарте погони с отцовских волос слетает лента, он что-то возмущенно кричит и смеется, а его белые длинные пряди нещадно треплет весенний ветер…

...Мама рисует нарциссы... Отец фехтует на заднем дворе... Бабушка что-то колдует над его кружкой с лекарством… Первая метла… Галоп на гнедой по осенним полям… Утренний мэнор, залитый солнцем…

Драгоценные воспоминания кружились перед газами, как картинки в калейдоскопе — сложно выбрать, какое ценней.

С трудом вынырнув из видений, Драко проглотил комок в горле и украдкой бросил взгляд на остальных. Панси смотрела куда-то в пустоту, и по ее щекам катились крупные слезы. Миллисент всхлипывала и вытирала нос рукавом. Нотт сидел с таким безразличным видом, словно хотел послать всех куда подальше, но слишком уж сильно он стискивал побелевшими пальцами самый край парты и слишком тяжело дышал. Забини склонил голову так низко, что никто не мог увидеть его лица, а Гойл, напротив, завел глаза вверх, прилежно рассматривая потолок.

МакГонагалл откашлялась, привлекая к себе внимание.