Выше ноги от земли

– Случилось, – ответил Илья. – Я понял, что ты нужна мне. И ему. Без тебя нет будущего.

– Иля…

– Помнишь, как мы в Париже играли в баскетбол? Помнишь Юго?

– Юго… Юго…

– Когда ты научилась бросать в корзину, он сказал, что мы самые красивые и веселые старики, которых он встречал.

– Я хочу спать.

– Мы ждем тебя. Мы поедем в деревню, сходим на рыбалку. У меня завтра выходной. Мы сходим на рыбалку, а ты отдыхай, но обязательно возвращайся.

– Иль!

– Мы еще не старики, слышишь! Все впереди. Ну пока. Алло! Пока… Ждем тебя завтра.

Илья повесил трубку с чувством, что, вместо того чтобы ободрить, только навредил ей. Как полицейский, разоблачивший коллег под прикрытием.

– Твое какао на столе! – крикнул он мелькнувшему в проходе сыну. – Только осторожней, оно не остыло.

Ван въехал на кухню и, забираясь на стул, потащил скатерть. Кружка скользнула к краю и опрокинулась.

Илья помертвел. Он бросился к сыну и стал вытирать его плечи.

– Обжегся? Где? Обжегся?!

– Пап, оно хо-одное!

Он вспомнил, что секунду назад разбавил какао молоком из холодильника. Истерик! Не пора ли тоже принять успокоительное?

– Я же просил тебя! – закричал Илья. – Просил быть осторожней!

Ваня сжался:

– Пости, пап, пости!

– Ты мог обвариться! Все! Иди с глаз моих!

К вечеру они были в деревне. Распускающийся сад гудел от дождя. Дом отсырел. Илья затопил печь. Ваня завороженно смотрел в огонь. Он не показывал вида, что ему грустно, не спрашивал о маме, но Илья чувствовал его тоску и не мог простить себе, что сорвался. Ваня молча исполнял роль идеального ребенка – тихого, смирного, послушного существа.

– Ты скучаешь по маме?

Ваня покачал головой. В печи треснуло полено.

– Завтра ты ее увидишь! А знаешь, чем пока с тобой займемся?

Лево-право. Нет, не знает, не хочет знать.

– Мы пойдем на рыбалку! Поймаем вот такую рыбину! А потом покажем ее маме.

– Чей это дом? – спросил вдруг Ваня.

– Твой.

– Мой? Весь дом? А кто тут зывет?

– Теперь никто. Тут жили твои бабушка и дедушка. И я. И дядя Заза когда-то тут жил. Видишь ту фотографию?

Ваня оторвал близорукий и горячий взгляд от огня и посмотрел на холодную стену. На ней в жестяной рамке висело черно-белое фото: стриженые под ноль пацаны держат бадминтонные ракетки, как гитары, позади них – крыльцо дома, на котором стоит женская фигура.

– Это вот я маленький. Это Заза. А это…

– Когда мы пойдем на ыбалку? – в голосе Вани еще томилась обида.

– Утром, – ответил Илья, отстраняя руку от фотографии мамы. – Рано-рано!

Ночь опять была долгой. Снилось, что он в отцовском сарае ищет молоток и зубило. Это было чертовки важно. Молоток он нашел, а зубило, или что-то похожее, крепкое и острое, отыскать не мог. Инструмент был перепутан, испорчен. Потом Илья заметил, что из молотка вылетел клин и головка его болтается. Он пытался его починить, но все, что требовалось для ремонта, терялось и валилось из рук. В такой возне прошел весь сон, и под утро он совсем забыл, за каким важным делом пришел в старый сарай.

– Пап! Пола вставать!

– Пора-пора, мой дорогой. Как ты проснулся так рано?

Ваня сидел на его груди. Он схватил Илью за запястье и смотрел, как светятся стрелки часов.

– Пошли на ыбалку!

Илья уставился на окно, в котором, как в иллюминаторе, стояла вода. Он покатал голову по подушке.

– Не-ет! Не выйдет. Смотри, какой дождь!

– Пошли на ыбалку!

– Мы промокнем! Нужно подождать, пока кончится ливень.

– Нет, пошли!!!

– Мы промокнем, понимаешь ты? Поспи немного.

– Пошли-ы-ы… Ты обещал! – закричал Ваня с настоящим отчаянием.

Илья взъерошил его белые, почти седые волосы.

– А ты рыбак! Я не знал. Ну одевайся, рыбак.

Они вышли под проливной дождь. Скрипнули калиткой. Илья посадил Ваню на плечи и попросил укрыться сверху длинным непромокаемым плащом.

– Мы похожи на великана! – крикнул вверх Илья.

– Да!

– Без головы!

– Да!

Под плащом было душно. Ваня ерзал, заваливался назад, пережимал кадык. Под мышками скрипели его резиновые сапожки. По плащу звонко били крупные капли. Илья ускорил шаг, чтоб опередить усталость. За деревней они увидели большое поле, залитое водой. Ветер подгибал под себя травы. Травы выли и ложились на воду. Дальше идти нужно было по насыпи, огибающей луг и выходящей к реке. Илья снял с шеи Ваню, и тот зачавкал впереди по размытой тропе.

Ноги его вязли в грязи, и он быстро устал и запросился обратно. «Нет-нет, сынок. Здесь я не смогу тебя нести!» Ваня врос в землю, опустил головку. «Промок?»

Илья отдал сыну бамбуковые удочки, обхватил его одной рукой, поднял и пронес над глубокой лужей. «Дальше сам. Сам! Ну что стоишь?»

Ваня смахнул с посиневшего носа капли. Бросил удочки в сторону.

– Хочешь домой? – угадал его желание Илья.

Он был молодец. Сам накопал червей, сам выбирал снасти. Теперь они лежали в грязи у его ног.

– Тогда пошли назад, мой хороший.

– М-м-м-у-у-у, – завыл Ваня, и по щекам потекли слезы.

– Не переживай. Впереди будет лето. Долгое и счастливое!

– И мы пойдем на ыбалку?

– Конечно, пойдем. И в поход, если хочешь.

– Кок… когда?