Выше только звезды

Мы сидели в коридоре и ждали результатов экспертизы. Карина тупо смотрела в стену прямо перед собой, я же возилась со своим мобильником. Пока я морально обрабатывала эту упрямую девчонку, мне дважды звонила Анастасия Валерьевна. Телефон был на вибрации, я ее, разумеется, ощущала, но мне было совершенно не до телефонных разговоров. Теперь, когда возникло небольшое окно, я послала клиентке эсэмэску, в которой написала, что перезвоню ей, как только у меня появится такая возможность. Убрав мобильник в сумку, я посмотрела на Гакаеву и обратила внимание, что она скрестила пальцы обеих рук. Вероятно, Карина надеялась, что цитрусы окажутся вполне съедобными и на этом все ее неприятности разом закончатся. У меня же практически не было сомнений, что эти оранжевые толстокожие плоды накачаны с помощью шприца какой-нибудь гадостью. Студент-химик уже не впервые применял на практике свои теоретические знания по основному предмету. Запрещенный препарат вместо разрешенной Министерством здравоохранения биологически активной добавки к пище, метиловый спирт вместо разбавленного этилового – все это его химические эксперименты. Интересно, чем же Касаткин начинил апельсины, чтобы отравление ими выглядело на первый взгляд обычным несчастным случаем?

Дверь лаборатории наконец-то распахнулись, оттуда вышла женщина в белом халате и сказала:

– Случай вопиющий! Нет, конечно, этот нитрат бывает в корнеплодах: в морковке, в свекле – но чтобы в апельсинах, да еще в концентрации, почти в десять раз превышающей предельно допустимую норму, – с таким я встречаюсь впервые!

– Значит, есть эти апельсины нельзя? – уточнила я специально для Гакаевой. – Это опасно для здоровья?

– Экземпляры, которые мы проверили, употреблять в пищу нельзя категорически! Уже одного апельсина было бы достаточно для того, чтобы здоровый человек «посадил» себе печень. А тем, у кого уже имеются проблемы с этим органом, цирроз обеспечен. А если съесть две-три штуки – смертельный исход неизбежен. Где же вы купили эту оранжевую смерть? Надо немедленно изъять всю партию из продажи!

– Нет-нет, не беспокойтесь, в продаже таких апельсинов нет.

– В любом случае я поставлю в известность Геннадия Петровича. Сейчас у него совещание, поэтому… – сказала лаборантка, к которой Косицын нас направил по телефону, и замолчала, так как по коридору шел ее начальник.

– Так, и что тут у нас? Каковы результаты экспертизы? – спросил он, подойдя к нам.

Сотрудница лаборатории повторила все то, что сказала нам, но другим языком, изобилующим различными химическими терминами.

– Все ясно, Татьяна Михайловна. Вы можете быть свободны, – сказал Косицын лаборантке. Девушка отдала мне справку с результатами анализа и отправилась к своим пробиркам и микроскопам. Геннадий Петрович проводил ее взглядом и спросил у меня: – Где же вы взяли эту отраву?

Я посмотрела на Карину: она была ни жива ни мертва. Кажется, до нее только сейчас по-настоящему дошло, насколько серьезно подставили ее детдомовские приятели.

– Геннадий Петрович, эти цитрусы имеют непосредственное отношение к делу, которым я сейчас занимаюсь. Большего я вам пока сказать не могу.

– Понимаю, – сказал он и перевел взгляд на мою спутницу. – Девушка, мне кажется, мы с вами где-то встречались?

– Не думаю, – возразила та и отвернулась.

Мне показалось, что Косицын вспомнил, где он видел Гакаеву. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как я выступила со следующей речью:

– Геннадий Петрович, я выражаю вам благодарность за содействие следствию! У нас этот анализ сделали бы только дня через два. А у вас все очень оперативно получилось. Эта справка будет приобщена к делу.

– Всегда рад вам помочь, – сказал начальник санэпидстанции и покосился на Карину.

Он определенно ее вспомнил. Мне было бы очень интересно узнать, где и при каких обстоятельствах они раньше встречались, но я проявила выдержку и не только не спросила об этом, но и сделала все, чтобы Косицын не сказал лишнего. Он, конечно, изрядно удивился моему поведению. Ведь еще вчера мы довольно-таки мило общались с ним в клиническом городке, пытаясь сообща найти способ достучаться до сердца или разума его приятеля. А теперь наш разговор носил сухой, официальный характер. Наверняка Геннадий Петрович все же понял, что причина такой перемены в моем поведении сидит рядом со мной на стуле и нервно теребит рукой прядь волос.

Я еще раз поблагодарила Косицына за помощь, попрощалась с ним и обратилась к Гакаевой:

– Пойдем!

– До свидания, – буркнула она и рванула к выходу.

– До свидания, – ответил Геннадий Петрович, озадаченно глядя ей вслед.

– Созвонимся, – шепнула я ему и догнала Карину.

– Я никогда с ним не встречалась, правда, – начала оправдываться она, тем самым обесценивая собственные слова. – Вы мне верите?

– Обознался, наверное. С кем не бывает? Не бери в голову, – успокоила я девушку. Мы вышли на улицу, подошли к «Ситроену», я сняла блокировку и сказала: – Садись, у нас есть еще одно очень важное дело.

– Какое?

– Сейчас все объясню. Скажи, Карина, теперь ты поняла до конца, в какую скверную историю тебя втянули Касаткины?