Вышли на фронт «катюши»

По пути на огневые позиции попали под бомбежку. Оказалось, в редколесье обозники беспечно жгли костры, дымилась кухня, стояли повозки. Фашистские самолеты и «посыпали» их бомбами. Думал, что никого не осталось в живых, но нет. Цел оказался и наш «газик». «Поделом! Маскировкой надо заниматься своевременно, — отряхивая землю, сказал командир дивизиона. — Поехали...»

Днем боевого крещения нашего дивизиона и полка стало 24 августа 1941 года. Западнее города Ямполя в лесах и рощах по берегам речки Ивотки разведка обнаружила сосредоточение мотопехоты и танков. Нашему дивизиону было приказано подготовить залп. И вот мы на огневой позиции. Командир дивизиона, проверив в который раз исходные данные для стрельбы, уехал на НП. Он волновался. Его волнение можно было понять — первый залп. Волновались и мы.

Внезапно — вой сирены. Воздущная опасность! В воздухе появились самолеты врага. Уводить машины поздно, уходить в укрытие, в лес никто не решался. Командиры взводов проверяли работу расчетов.

— Не торопитесь, проверяйте все тщательно, самолеты прошли мимо. Работайте спокойно, — подбадривал гвардейцев комиссар дивизиона Александр Данилович Шаповал.

Последовали доклады: «Первая батарея к залпу готова!», «Вторая готова...». И снова подает свой голос сирена. Но в этот момент командир дивизиона передал по телефону: «Огонь!» Комиссар дивизиона повторил команду: «По фашистским захватчикам, залпом, огонь!»

Оглушительные, до боли в ушах, звуки, дым и поднявшаяся в воздух земля в одно мгновение скрыли строй боевых машин. Затем внезапно наступила тишина, и за ней — грохот разрывов.

Когда над огневой позицией развеялась мгла, мы увидели, что самолеты, не сбросив бомб, ложились на второй заход. Фашистские летчики, несомненно, видели, что произошло внизу, но, по-видимому потрясенные, не решились сбросить свой груз. Дивизион, не задерживаясь, оставил позицию.

У нас состоялся митинг. Залп был красноречивее всех слов: он воодушевлял! В тяжелое время сорок первого года такой залп был значительным событием. Молва о новом оружии разносилась по всему фронту, окрыляла воинов.

Как командир батареи, я, конечно, не всегда представлял общую ситуацию, сложившуюся там, где мы давали залпы, но угадывал, что мы были в самых горячих точках.

Своим огнем мы поддерживали дивизии, удаленные друг от друга на значительные расстояния. Поэтому приходилось совершать марши по рокадным путям — вдоль фронта от Почепа до Глухова. Марш требовал от подчиненных хорошо знать местность, вести разведку, проявлять инициативу и уметь выбирать огневые позиции.

Был на исходе сентябрь. На фронте от Шостки до Глухова шли напряженные бои. Дивизион подготовил огонь в полосе обороны 298-й стрелковой и 55-й кавалерийской дивизий. Залп по сосредоточению противника в рощах на северных окраинах Шостки вызвал десятки пожаров — горела боевая техника, рвались склады с боеприпасами, горючим.

...Наступление фашистских войск началось с артиллерийского налета. Пехота и танки противника атаковали позиции 55-й кавалерийской дивизии. Наши оказали упорное сопротивление. В воздухе появилась авиация противника. Грохот боя не утихал ни на минуту.

Во второй половине дня превосходящим силам врага удалось вклиниться в оборону дивизии в направлении Ямполя. Командир дивизиона приказал подготовить залп по участку прорыва, но когда одна из батарей занимала огневую позицию, немецкие танки уже наползали на наши окопы, сбивали противотанковые орудия. Они вели огонь с ходу, надеясь вызвать панику. А в образовавшуюся брешь торопились мотоциклы и автомашины с пехотой.

В это время на огневые позиции прибыл командир дивизии генерал-майор К. Г. Калмыков в сопровождении нашего командира дивизиона. Генерал был сильно встревожен: «Немцы не считаются ни с какими потерями. Большой урон нам нанесла авиация, а средств прикрытия нет». И торопил: «Не медлите, капитан!»

Командир огневого взвода лейтенант И. Е. Табанаков уточнил наводчикам цель: «По колонне машин». Поднятием руки я доложил командиру дивизиона о готовности. Тут же последовала команда: «Огонь!»

Залп ошеломил врага. Вызвал он замешательство и в наших подразделениях. Но скоро им стало ясно — на высоте горели вражеские машины, пятились танки, а уцелевшие солдаты скрывались за высотой. «Много довелось мне видеть, но такой огонь — впервые!» — восторженно сказал генерал.

Бой не прекратился, но возобновить атаку противник уже не решился. Сменив позицию, мы готовили второй залп, когда на батарею обрушилась артиллерия противника. Погиб командир взвода Бурмистров, ранило командира отделения Беляева, вместо выбывшего наводчика встал у прицела заряжающий Шеховцев. Контуженый водитель Широков наотрез отказался оставить позицию: «Я же коммунист!»

Только на второй день подвижные части противника обходными маневрами охватили фланги и вышли к нам в тыл. Тогда мы, конечно, не знали, что моторизованный корпус 2-й танковой группы Гудериана уже устремился на Навлю и Брянск...