Вышли на фронт «катюши»

— Голова колонны вышла из низины, быстро приближается к нам. Уменьшить прицел. Огонь! — в голосе Соломина чувствуется волнение. — Широким фронтом идут на нас! Дайте огонь!

— Соломин! — кричу я в трубку. — Переключите меня на Шмуйло!

Послышался приглушенный голос Сергея Трофимовича.

— Снарядов мало, — докладываю ему, — вынужден отходить. Прошу атаковать колонну во фланг.

— Будем готовить атаку. Держитесь, гвардейцы!

А Соломин все требует огня...

— Володя! Снаряды на исходе. Подорвите боевую машину! Отходите по линии связи.

— Вас понял, товарищ командир!

Чтобы прикрыть Соломина, даю команду продолжать вести огонь. После этого поспешил ко второй батарее. Когда пробегал сзади одной из установок, она дала залп. Реактивной струей меня, как щепку, бросило оземь. Падая, я инстинктивно рукавами полушубка закрыл лицо. По гололеду меня отнесло метров на пятнадцать. Поднятый воротник полушубка и ушанка защитили лицо от огня. Весь в пыли и копоти, я поднялся с земли. Ко мне подбежал Радченко.

— Глаза целы?

— Все в порядке!

— А Соломин, наверное, погиб. Передал, что их обходят. Просил дать по нему залп. Доложил, что кавалерийская атака захлебнулась... На этом его доклад оборвался.

Что же произошло с кавалерийской атакой?

Майор Шмуйло собрал около полка кавалеристов. В развернутом боевом порядке эскадроны выскочили из балки на равнину. Открытым полем, с расстояния около 2 километров, они пошли в атаку. Противник открыл ураганный огонь. Продолжать атаку в конном строю на открытой местности, по глубокому снегу было безрассудно. Эскадроны повернули обратно и скрылись в балках.

После неудачной атаки командир 14-й кавалерийской дивизии принял решение оврагами и низиной реки отходить в Кривец. Пришлось и нам отходить. Я оставался на огневой позиции до тех пор, пока не ушла последняя машина.

На грузовой машине мы с водителем замыкали колонну. Вслед за нами двигался противник. Когда наши машины у моста повернули влево, на Кривец, фашисты вышли на холм и открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов. К нашему счастью, дорога проходила в низине. Пулеметным огнем простреливалась лишь верхняя часть кабин автомашин. Проскакивая это опасное место, я увидел справа от дороги в снегу свою штабную машину, в которой находились наши вещи, а главное, моя и комиссара полевые сумки с картами и документами. Я приказал водителю проехать в лощину и там ожидать меня. Сам побежал к штабной машине проверить, взяты ли оттуда наши полевые сумки.

Оказалось, что в поврежденной машине были оставлены все вещи, в том числе и полевые сумки с картами и документами. Я схватил обе полевые сумки и валенки комиссара, вспомнив, что Радченко в хромовых сапогах, и побежал к грузовой машине, спустился в лощину, где она должна была ожидать меня. Однако здесь ее не оказалось.

Получилось так, что командир полка с двумя полевыми сумками, валенками комиссара и с одним пистолетом в руке «прикрывал» отход дивизиона и штаба полка... Я находился в непростреливаемой зоне и решил не бросать валенки. Шел быстро, надеясь, что кто-нибудь спохватится и вышлет навстречу мне машину. Прошел еще с полкилометра и стал подниматься из низины к какому-то домишку. К моей радости, здесь за одним из строений стояла грузовая машина, а на окраине, у изгороди — несколько гвардейцев, и среди них Радченко.

— Жив? Цел? — встревоженно спросил он. —А что это ты несешь?

— Как видишь! Несу тебе валенки, а то в хромовых сапожках комиссар ноги может отморозить...

— Да ты мог погибнуть из-за пустяка! — закричал Радченко.

— Дело не в валенках, а в картах и документах.

Я подал ему полевую сумку и рассказал о случившемся.

— Водитель твоей машины доложил, что ждал тебя долго, а фашисты подошли совсем близко и открыли огонь по машине. Он решил, что ты погиб, поэтому и уехал. Показывал пробоины в кабине.

— Эти пробоины получены раньше, недалеко от моста, — ответил я.

— Так что же мы будем делать с ним?

— Иван Никифорович, сейчас не до него. Сейчас надо немедленно догонять колонну, установить связь со штабами.

В Кривце мы явились к генералу Крюченкину и полковнику Зубанову. Подробно доложили о всех событиях прошедших суток. Здесь же сосредоточивались 14-я дивизия, 1-й дивизион и штаб нашего полка. Связи с 3-м дивизионом не было.

Выслушав наш доклад, генерал Крюченкин сказал:

— Тылы наши отрезаны. Снарядов нет, когда будут, мы не знаем, берегите оставшиеся, без нашего разрешения не расходуйте. Мы сами вынуждены притаиться в балках, занять круговую оборону. Большие силы противника идут двумя колоннами по дорогам справа и слева от нас. В частях очень мало боеприпасов. Если враг нас обнаружит и навяжет бой, вот тогда и пригодятся ваши снаряды. Сейчас необходимо все боевые машины поставить в укрытия и организовать круговую оборону.

Сложившаяся обстановка описана в оперсводке № 65 штаба опергруппы ГМЧ полковника Зубанова: