Вышли на фронт «катюши»

— Рубеж к обороне не подготовлен, — сказал Сергей Трофимович, — противотанковые средства, по существу, отсутствуют, наши кавалерийские полки против танков вести бой не могут. Между нами и 1-й гвардейской дивизией образовался большой разрыв. Чтобы не поставить ее под танковый удар врага, решено до рассвета оставить Усть-Лески и оторваться от противника. Уходим оврагами и балками. Дорога для автотранспорта непроходима. Вам надо отходить обратно на Труды — Меряево. Не теряйте времени, действуйте самостоятельно. Оказать помощь не можем.

После этого далеко не радостного сообщения я распорядился вывести на дорогу все машины. С рассветом мы приблизились к большаку. В голове колонны шли автомашины штаба полка, затем транспортные машины дивизиона, за ними боевые машины; их прикрывал взвод управления дивизиона.

А к развилке дорог в это время уже подходили вражеские танки. Отрезая нам путь отхода, они открыли огонь из крупнокалиберных пулеметов по головным машинам. Слева из лощины двигались еще около десяти танков. В голове нашей колонны загорелась машина. Путь отхода был отрезан. Впереди и слева — танки врага, справа — глубокий овраг с крутыми склонами.

Что делать? Дать залп по атакующему противнику мы не могли: вражеские танки и пехота находились уже на расстоянии 600—700 метров. Противотанковых средств мы, как и кавалеристы, не имели.

Гвардейцы с автоматами и гранатами залегли вдоль дороги, заняли оборону. Но что они могли сделать против танков? Комиссар Радченко, уполномоченный особого отдела капитан Жарновский, встревоженные, спрашивали:

— Что будем делать, командир?

Выход был один — выпустить снаряды в сторону противника на минимальном прицеле, боевые машины подорвать, остальные поджечь. Затем отходить через овраг.

— Да, иного выхода нет, — согласился Радченко. И тут послышались крики: «Танки с тыла!»

Бойцы и офицеры залегли вокруг машин. Снова крики, уже радостные:

— Свои!

И действительно, обходя колонну наших боевых машин справа, на полном ходу приближался Т-34. Он подошел к голове колонны и почти в упор обстрелял головной танк противника. От первого же снаряда тот загорелся, за ним второй. Остальные повернули в лес.

Затем Т-34 поднялся на холм и оттуда подбил еще две немецкие машины. Гвардейцы, воодушевленные неожиданной поддержкой, кричали «ура» и вели ураганный огонь по отступающей пехоте.

Мы с комиссаром подбежали к танку. Это была машина из 129-й танковой бригады, которая поддерживала 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Прощаясь с нами, генерал Крюченкин сказал:

— Ну что ж, дорогие гвардейцы, пришло время расставаться. Приказано ваши части отправить в Воронеж. Спасибо за боевую работу! О танкистах, ваших спасителях, не забудем, представим их к награде.

Операция, в которой участвовал наш полк, была составной частью начавшегося контрнаступления под Москвой.

Е. С. Лаптев. В обороне и в наступлении

Е. С. Лаптев, полковник запаса

Свое назначение в 3-й отдельный гвардейский минометный дивизион я получил в тревожные для столицы дни — в конце октября 1941 года. «Вы назначаетесь командиром 2-й батареи», — сказали мне в штабе формирования гвардейских минометных частей.

Знакомлюсь с комиссаром батареи старшим политруком В. Федотовым. Он сибиряк, призван из запаса, работал в органах НКВД. Командиры взводов лейтенант В. Килессо и лейтенант А. Маневич только что окончили Лепельское минометное училище.

Огневой взвод в основном укомплектован краснодарцами и ставропольцами. Передо мной стояли рослые, крепко сложенные пожилые хлеборобы, будущие командиры боевых машин, наводчики, орудийные номера. Среди разведчиков, радистов и телефонистов было много москвичей.

22 октября батарея получила четыре боевые машины БМ-8 на шасси ЗИС-6 с пакетом из 36 направляющих. Батарейный залп — 144 снаряда, реактивный снаряд — 82-миллиметровый, осколочного действия.

1-я батарея дивизиона получила также установки на шасси легкого танка Т-60; на них монтировался пакет из 24 направляющих. Таким образом, за 8—10 секунд дивизион мог произвести залп в 240 снарядов.

Уже на другой день мы выступили на фронт и заняли позиции в Кунцеве. Перед дивизионом стояла задача поддержать оборону одной из дивизий народного ополчения в случае угрозы прорыва противника к столице по Можайскому шоссе.

Однако прошел целый месяц до первого боевого залпа. За это время мы еще лучше освоили новое оружие. 27 ноября 1941 года дивизион получил приказ о переходе в подчинение 1-й ударной армии, сосредоточенной в районе Дмитрова.