Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс»

В настоящее время оперативная работа в провинции Хаунгиа известна как лучшая операция по борьбе с Вьетконгом во всей стране. Во многом эта репутация сложилась благодаря работе, проделанной капитаном Миллером. Теперь, когда я не могу позволить ему продолжать в том же духе, нейтрализаций будет гораздо меньше, потому что работать против легализованных сотрудников Вьетконга имеют право только разведотдел и Военная служба безопасности. Поэтому я считаю абсолютно необходимым, чтобы полиция обладала мощным потенциалом. Мои советники точно знают, какие методы они должны использовать и какую подготовку им необходимо пройти, однако если полиция будет сама решать, какие советы ей принимать, а какие нет, то добиться успеха мы не сможем. Не думаю, что у нас есть много времени, чтобы научить их. Если будет объявлено прекращение огня, то полагаю советники будут отозваны. Уверен, что если будут назначены правильные люди и капитан Херрингтон получит стопроцентное содействие, то через 60 дней у нас будет выстроена эффективная работа по борьбе с Вьетконгом.

Нет более важной задачи, чем ликвидация коммунистической инфраструктуры. Они обеспечивают вражеские силы людьми, деньгами, продовольствием, медикаментами и разведданными для проведения операций. Они проникают в наши военные и политические организации, заставляют наших солдат дезертировать, убивают наших чиновников, провоцируют демонстрации, вызывают недовольство народа. Самый верный путь к миру в сельских районах — это уничтожить эту организацию.

Подполковник Хау принял это нестандартное предложение и приказал полковнику Ти предоставить мне с Тимом полномочия руководить созданием полиции «Феникса». Ти был недоволен таким посягательством на свои права, но полковник Бартлетт был полон решимости добиться успеха там, где другие потерпели неудачу, а новости из Парижа, похоже, свидетельствовали о прогрессе в достижении соглашения о прекращении огня. Полковник неоднократно напоминал мне, что моя крайняя задача в составе 43-й группы советников имеет непреходящее значение. Я должен был, не жалея сил, обучить национальную полицию методам работы, которые мы так успешно применяли в Танми и Чангбанге. Если бы нам удалось сделать это до прекращения огня, 43-я группа могла бы быть расформирована с чувством выполненного долга. Наши недавние победы над вторгшимися северовьетнамцами показали, что у нас есть все основания гордиться своими усилиями по модернизации сил ополчения Хаунгиа. Если бы в качестве прощального выстрела нам удалось привить национальной полиции эффективный потенциал в рамках «Феникса», мы бы оставили наших коллег в провинции хорошо подготовленными к тому, что может принести 1973 год.

*****

Но в возможности решить эту крайнюю задачу мне было отказано. В начале августа я узнал, что мне приказано вернуться в США за три месяца до окончания дважды продленного срока служебной командировки. Первой моей реакцией на это известие было отмахнуться от него — ведь у меня было письмо из Вашингтона, в котором подтверждалось продление срока моей службы до января 1973 года. Но когда наш кадровик сообщил об этом в штаб, решение осталось в силе. Капитан Херрингтон должен был покинуть Вьетнам ближайшим рейсом.

Я позвонил в Вашингтон и выяснил, что никто в отделе кадров не понимает, с чем мы столкнулись в Хаунгиа. Мне принесли извинения, но мое разрешение на продление срока службы было отменено — не хватало слушателей на следующий курс повышения квалификации офицеров военной разведки, и я был выдвинут в качестве кандидата для восполнения этой нехватки. Поскольку мое прошение о продлении срока службы было официально отклонено, я должен был покинуть Вьетнам еще несколько недель назад.

Я тщетно просил отсрочки, но решение было принято, и мне ничего не оставалось, как подчиниться. Для специалистов по кадрам в Вашингтоне я был просто офицером-разведчиком, которому давно пора было пройти следующий этап обучения. Свой билет во Вьетнаме я уже «прокомпостировал», и пора было возвращаться домой. Но по правде говоря, ожидать, что они поймут мое сильное желание довести до конца нашу советническую работу в Хаунгиа и не приходилось. Глубоко разочарованный, испытывая даже горечь, я начал болезненный процесс прекращения своей двадцатимесячной командировки.