Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс»

Вопрос застал меня врасплох, и я замешкался. Тхань почувствовал мою неловкость и поспешил заверить меня, что наш разговор не подлежит записи. С довольной улыбкой он добавил, что мой долг — открыто поделиться с ним своими мыслями.

Я принял приглашение полковника Тханя, прекрасно зная, что он собирается выслушать меня о ситуации с противником, и приехал в Баочай подготовленным к этому, но не был готов к тому, что меня будут допрашивать об обстановке среди дружественных сил, — хотя к этому моменту мне стало совершенно очевидно, что дружественные силы в Дыкхюэ негласно помогают вьетконговцам так же уверенно, как если бы в нашем уезде существовал режим прекращения огня. Я чувствовал, что мы с полковником Тханем хорошо ладим, и боялся, что уклончивый ответ на его резкий вопрос разрушит то взаимопонимание, которое мы установили. Поэтому, молча извинившись перед майором Эби, я приступил к анализу его коллеги.

Как я полагал, майор Нгием был хорошим и благонамеренным человеком. Он вел скромный образ жизни, и совсем не был похожим на стереотипного коррумпированного уездного начальника на побегушках. К сожалению, он, похоже, не совсем правильно подходил к войне в Дыкхюэ. Майор даже сказал мне, что считает своей главной обязанностью «заботиться о своих людях», что означало для него, что он должен избегать раскачивания военной лодки. Таким образом, майор Нгием испытывал отвращение к любым военным операциям, которые могли бы нарушить жизнь жителей Дыкхюэ, даже если такие операции иногда требовались для уничтожения вьетконговцев. Майор не хотел подвергать своих ополченцев опасности вражеского огня или мин-ловушек. Он отказывался проводить военные операции вблизи буддийских пагод, поскольку земля была священной, но вьетконговцы знали об этом и укрывались в таких местах. Я сказал полковнику Тханю, что майор Нгием сострадательный человек, который просто не подходит для работы в качестве начальника уезда в военное время. У него были хорошие намерения, и он, похоже, хотел уничтожить Вьетконг, но не хотел платить цену за успех.

Я также сообщил полковнику Тханю, что и американцам, и вьетнамцам немыслимо, как майор Нгием мог приказать почти тысяче солдат отправиться в семидневную «наиболее запоминающуюся» кампанию, результаты которой оказались на 100 процентов отрицательными. Ни один дружественный солдат не был ранен миной-ловушкой, ни один враг не был замечен — не говоря уже о том, чтобы вступить в бой — и ни один бункер или тайник не был обнаружен во время последнего «наступления» в Дыкхюэ. Такой итог мог означать только то, что в уезде было принято сосуществовать. Солдаты майора Нгиема знали расположение базовых районов противника и тщательно избегали их. Их командиры, начиная с майора Нгиема и ниже, не оказывали на них никакого давления ради результатов. Если бы это было не так, то правительственные операции в нашем уезде не могли бы быть постоянными неспешными «прогулками под Солнцем». И вьетконговцы в общине Танми не смогли бы размножаться так, как они размножались, если бы силы майора Нгиема были искренне преданы делу разгрома повстанцев. С момента последней встречи с вьетконговцами в общине Танми прошел почти год.

Тхань кивнул в знак согласия и перевел наше обсуждение на вопрос о мерах по исправлению текущего состояния дел. Что он должен сделать, чтобы исправить ситуацию?

Я ответил, что я офицер разведки, а не тактик, но уверен, что мы игнорируем одно из лучших возможных оружий против вьетконговцев — дезертиров. За неделю до этого я сопровождал правительственное подразделение в операции, в ходе которой вьетконговский перебежчик привел войска к комплексу вражеских бункеров. Когда в результате обыска выяснилось, что бункеры заброшены, правительственные войска со злостью отвернулись от своего проводника. Я был уверен, что если бы меня не было рядом, его бы избили. У войск были веские причины не любить бывших вьетконговцев, но это не должно мешать правильному использованию таких людей. Многие перебежчики были одновременно и знающими, и агрессивными людьми. При надлежащем обращении и небольшом стимуле такие люди могли бы стать ценным активом в нашей борьбе. В конце концов, бóльшая часть информации, которая позволила нам собрать воедино ситуацию в общине Танми, была получена от Фитя, с которым плохо обращался майор Нгием.

Я предложил полковнику Тханю направить в Танми взвод из вооруженной пропагандистской группы провинции с заданием ликвидировать там вьетконговскую организацию. Это подразделение состояло из примерно двух десятков бывших вьетконговцев под руководством несколько беспринципного, но и смелого бывшего партизана по имени Зет. Я недавно разговаривал с Зетом, который сам был уроженцем Танми, и знал, что ему и его людям не терпится получить более сложное задание, чем охрана периметра центра «Тиеу Хой» в Баочае.