Выслушай меня

Впрочем, мои планы в любом случае не имели большого значения.

Он знал, и где я живу, и где работаю.

От станции я пробирался к офису какими-то глухими, боковыми улочками и переулками, мимо собора, все время озираясь по сторонам. День был жаркий, народу вокруг было много – стайки школьников, ярко одетые мужчины и женщины, в том числе туристы. На местном рынке, откуда доносились запахи колбасных изделий и кожи, царило оживление. Почти каждый прохожий держал в руке стакан со смузи. Я шел зигзагами, виляя из стороны в сторону, стараясь запутать следы.

В фойе офиса было пусто. На экране телевизора канал Си-эн-эн с выключенным звуком транслировал матч Кубка Америки. Я пересек вестибюль, вошел в лифт и поднялся наверх.

Сотрудников на месте оказалось немного – команда, отправившаяся в пресс-тур, еще не вернулась. Кивнув Сэму и Эмме, которые вяло флиртовали в углу, я невольно подумал, известно ли им уже от других о моем вечернем позоре. Затем я уселся за стол и стал пытаться привести мысли в порядок.

Мы оба – и я, и Тесса – накануне почти не спали. Полночи мы говорили о Джепсоме. Тесса пришла в ужас, узнав, что он появился на мероприятии в Байсестере. Она снова и снова спрашивала меня, что конкретно он сказал. Я не мог вспомнить все в деталях – у меня осталось лишь ощущение, что он хотел сломать мою жизнь, что он зациклен на членах моей семьи – на жене, на Джоше. Мне никак не удавалось выбросить из головы его слова о том, что поскольку он спас жизнь моему сыну, он чувствует ответственность за него. Когда-нибудь кто-нибудь заберет у вас вашего сына. Тессе я об этом не рассказывал. Однако я вынужден был признать, что она права: по всей вероятности, наш общий знакомый был именно тем Дэйвом Джепсомом, чей профиль она нашла в соцсетях – и соответственно, именно тем человеком, которому судом было запрещено приближаться на расстояние меньше 300 футов к его бывшей жене. Что же он натворил? Какого рода опасности он подверг свою экс-супругу, если реакция Фемиды была столь серьезной? Все это было просто ужасно. Мало того, Тесса поговорила с Морин, женщиной, с которой мы познакомились на пляже во время отпуска, и все опасения моей супруги подтвердились. Джепсом не имел никакого отношения к греческой пляжной компании. Он просто прилип, прицепился к ней, как впоследствии и к нам. Кто же он, черт возьми, такой? И что ему нужно от нас?

Я обхватил голову руками. В Байсестере я натворил много такого, о чем вполне мог пожалеть. Например, разозлил Джепсома. К тому же я в присутствии моих коллег, клиентов, журналистов продемонстрировал нерешительность, использовал в разговоре ругательства, что также было не в мою пользу. Кончилось же все тем, что я просто сбежал с места конфликта, как последний трус, как жалкая, дрожащая пародия на мужчину.

Я сложил аккуратной стопкой несколько ручек, повернув колпачки в одну сторону. Одно я мог сказать совершенно точно: больше ему не удастся взять надо мной верх.

Ждать возвращения сотрудников, принимавших участие в пресс-туре, который был посвящен перезапуску сети отелей «Сэвен Найтс», пришлось долго. Заботясь о своей осанке, Эмма стала вместо стула использовать швейцарский мяч для фитнеса. Поэтому всякий раз, проходя мимо, мы с Сэмом пытались выбить мяч из-под нее. В помещении стоял запах мясного пирога – кто-то воспользовался микроволновкой. Я дважды позвонил Мэри. В первый раз звонок был переадресован на голосовую почту, во второй Мэри довольно сухим тоном попросила разрешения мне перезвонить. На меня уже начинал ощутимо давить вал текущих дел – мне, например, передали просьбу позвонить Дмитрию. Однако я никак не мог сосредоточиться. Я бесцельно бродил по кабинету, то и дело останавливаясь и выглядывая в окно. Наблюдать за тем, что происходило внизу, было довольно затруднительно – поле зрения сужала проходящая вдоль здания балка. Поэтому я принялся глазеть в окно комнаты с выкрашенными белой краской стенами в здании напротив. Там на односпальной кровати лежал мужчина в костюме.

Когда наконец звякнул колокольчик лифта, я с облегчением направился к его дверям, надеясь получить порцию медвежьих объятий или одобрительных хлопков – в общем, любых жестов и действий, которые не были бы враждебными по отношению ко мне. Басти, который вышел из лифта первым, кивнул мне и сказал:

– А, Маркус, рад вас видеть.

За ним, хлопая сандалиями, появились Гейл и Мэри. Я двинулся следом за ними, интересуясь, чем их угостить. Сэндвичи? Кофе? При этом я проявлял явно чрезмерную настойчивость – мне отчаянно хотелось убедиться, что все в порядке, что меня все еще считают мужчиной.

Мэри никак не отреагировала на мои вопросы – ей необходимо было срочно сделать несколько телефонных звонков. Я, чтобы сгладить неловкость, тоже притворился занятым. Наконец, она подошла к моему столу.

– Может, переговорим по-быстрому прямо сейчас? – спросила она.

Я кивнул и прошел следом за ней в переговорную, словно это Мэри была моим руководителем, а я – ее подчиненным. Она закрыла за мной дверь.