Высматриватель

Педанты вытащили сложные слова, разложили по поверхности и теперь перекатывали туда-сюда, как эти самые сыры по мостовой, это было вызревание – из сыров, которые они катали по чужим головам. Сыр как социальное обязательство, сыр как определяющий элемент белого педантства, сыр, из которого могло возникнуть что-то осмысленное. Кроме того, они вызывали музыку: все эти разговоры, вечерние посиделки – это было не ради общения в чистом виде, но ради музыки, чтобы услышать это – «струна как мышечное местоимение подергивается».

Музыка педантов – что это было такое? Допустим, рождается человек, он кричит, но это минус-реальность, это возможность, в которую вкладывают энергию, но пока ещё в нём нет никакой музыки. Вот он лежит, вот он ползает – маленький, вот он орёт, но это тишина в нём, пока это тишина. И вот в один день у него складывается этот ансамбль в голове – нейронный ансамбль, и музыка заиграла, это сознание – музыка, и можно отмечать, как семейные праздники устраивать: музыка заиграла! Это заметно у детей, но и у взрослых иногда такая тишина в голове, и только если близко-близко подойти и вслушиваться изо всех сил, там тоненькая мелодия, как у китайской поломки…

Но педанты хотели оркестров. Они обменивались различными мнениями, желая исполнять оркестры – великую музыку мышления.

Теперь у них был новенький в составе, и тема появилась сама собой: это «высматривание». Всё было готово, и поднялся главный педант, круглый и умный, заметны были невидимые колёса его головы, на которых он ездил в далёкие миры. Он встал и произнёс вступительную речь, а потом уже все стали высказываться в порядке своих идей.

– Так было славно, когда в театрах шли постановки внутренней жизни, но потом они вывалили туда свой быт и начали растаскивать его, изо дня в день перерабатывая отходы, и теперь они делают так, никто не заставляет их – эти платья, причёски, сплетни, никто не заставляет их, никто не тянет их за глаза, мол, смотри, смотри, какие у неё жирные ноги. Они сами так, добровольно, и это вызывает недоумение – по меньшей мере. Людей отвлекают на высматривание друг друга, одежда, конечно, стиль, стильное дерево баобаб столетиями упивается радостью от того, что оно такое стильное…

– Да, люди упорны в своём стремлении к глупости, сидят такие разные, но на одно лицо все – средние личности. Кушают вторичное знание, как переработанная рыбами информация поступает по проводам – аквакультура ума.

– Но как они ценят себя, и у каждого мнение, по любому вопросу готово, из повыдерганных пятен картину мира тыкал прямо в лицо, говорил: вот она настоящая, а ваши все – подделка. Мнение такое, от слова «мнить».

– Собирают лес и складывают его в косматые шары мыслей – тёплое ощущение дремучести.

– Ещё выкрадывают свет – друг у друга, и если у кого-то много, надо обязательно украсть, лучше без церемоний, просто объяснить, что этого не существует, общество – большое и чёрное как пятно. Свет – это способность думать самостоятельно, способность знать, а также иметь мораль, свет, который надо искать, – это ясность, ясная голова, переход к ясновидению. Люди создали шум, а должны создавать сознание, из которого все будут брать, но никто не хочет сознания, все хотят развлечений, и отсюда выходит такой человек: тело желаний и организменное мировоззрение.

– Есть и такие, кто мог бы поддержать наши начинания. Но как они все дистанцировались друг от друга: скоро одни не будут понимать элементарных вещей, а другие доберутся до самых удивительных знаний, и эти два мира будут расти из одной точки в разные стороны…

Так они говорили, говорили довольно сдержанно, но вдруг какой-то крайний резко перехватил разговор, и все они повернули свои головы – разговор перехвачен, и вот что он начал говорить:

– Я тоже увидел… Внутренняя темнота подступила, а там же – инертность, руки-ноги лежат, и куда бы ни пошёл, везде ерунда, или никуда не пошёл, книги надоели – какое-нибудь варево вроде «буууу» в излучающей коробке, и этого довольно, свет не забудь выключить, сынок – а там уже ничего не горит и «прости меня, господи-еси», и скомканные верования, носят характер весьма поверхностный, но есть что-то высшее: разделение на добро и зло. Люди, покайтесь, столько негатива и никак не проявятся – свет, свет, вживление света! Люди сами породили этот вопрос…

Раздались какие-то крики за стеной, и слышен был топот – кто-то кричал за стеной, и чувствовалось, что это паника, слышалось бегите, бегите, страшная инфекция, подставной педант! Двери распахнулись, и Гюн увидел, что люди валили как дым, валили или наподобие дыма, падали всем скопом из дверей, но педанты продолжали сидеть, пока один из них не привстал и не ударил оратора в лицо. Человек упал, а бьющий повернулся к Гюну и бережным голосом объяснил:

– Наш разговор инфицирован, если вовремя не принять меры, вы можете отчаянно сокрушиться…