Высматриватель

Было время, когда люди не знали, как верить, их собирали большими партиями и показывали: так, вот вы берёте этот объект и начинаете как бы выдавливать его по отношению к вашему настоящему – сначала были предметные образцы, потом появились образцы человеческих жизней и спекуляции на состоянии веры, которое вызывали и как-то использовали, массово вызывали: вот есть такой-то человек, поверьте в него сейчас, и завтра вы получите блага, но может, не завтра, может, это образное выражение, относится к последующей жизни… однако блага гарантированы! стоит вам только поверить, подходите, верьте же, ну…

Это начиналось вот так – с человеческой веры, человек учился смотреть на что-то внутри себя, и вскоре это случалось на самом деле. Это были зачатки высматривания. Сначала никто не понимал, как это работает, но потом научились создавать это – намерение. Появились новые слова: «цель» и «желание» (для более коротких маршрутов). Когда высматривают на больших экранах большие чувства, или сюжет, или смешное, когда собираются вместе, чтобы высматривать, и высматривают спектакли, или пианиста, или друг друга – влюбленные высматривают.

Высматривая, люди учились помнить, сначала они не умели и строили все эти города, цифры, стрелки, дорожные указатели: они учились помнить. Города – это были первые театры памяти, места для сохранения идей и понятий, объекты герметической философии. Потом уже ездили по туристическим странам, временам, взглядами ездили, возили свои глаза по замкам и по пещерам – увидеть что-то всеобщее, и банки интерпретаций везде повырастали, собственных реакций мало осталось, поэтому пользовались банками интерпретаций, смотрели чужими мнениями, ходили на фильмы и высматривали их чьими-то глазами, чьими-то ощущениями – заранее данными.

Весь мир был переоборудован под высматривание: грандиозные города, напичканные зеркальными домами, большие крепко сколоченные объекты, подпитываемые живой силой человеческого любопытства – так сохранялся баланс, то есть объекты не пропадали, просто становились общедоступными, и так множились эти высмотренные города с искаженной историей, приторные настолько, что вряд ли стоило пить с ними чай. Высмотренные площади, гулы и закоулки, блестящие от скользящих памятники, скучные сады, убитые времена, запертые лабиринты чудес.

Высматривая, люди как бы забирали часть этого, и сначала казалось, что оно только укрепляется от каждого взгляда, и оно действительно укреплялось, становилось известным, но потом возникала некая точка перелома, и объект начинал терять свои определяющие качества: те же туристические места, и ещё события, вещи, люди – всё имело ограниченное количество слоёв, которые можно было снять. После прохождения этой отметки оно становилось «всеобщим» и теряло свою первоначальную суть.

Эти приученные к высматриванию улицы, машины туда-сюда, эти большие светофоры, организмы пешеходные – всё было так наглядно, установлено и по форме, и по содержанию. Человек идёт, а вокруг огромные стены, но дóма не получается – это только стены, и что-то выцарапано: появляется и исчезает. Одни только стены – и ещё трубы, огромные трубы. Они затягивают, и вы попадаете в эту трубу, и там вас пичкают изо всех сил, там в вас пихают эти скульптуры – информационные слепки с предметов, вымышленное благо, созданное как бы из ничего и поставленное в пример. Это время отличается сделанностью, и это сложно не заметить, как создаётся картиночная реальность, растёт поколение мистификаторов, сроднённых со словом «фикция», – фикцификаторы и мистагоги.

Как человек высмотрел себя в данный момент в данном состоянии, как он схватил себя за жилы, как племенной скот, и тащил по рынкам истории, он продавал себя, читал огромные цифры, выменивал на монеты времени, ходил пешками ног вертикально, мужчинами ног входил в различные ситуации, двигался там, бешеный, устремлённый, как бедный, богатый любыми победами, выводил себя в рейтинги людей.

Но среди всего этого существовали отдельные вкрапления невидимого, которое многих не волновало вовсе, в силу того, что они никак не догадывались о его существовании, но другие, знавшие, что это есть, тайком высматривали его тоже. Одним из примеров были умозрительные опыты, которые происходили в каузомерных поселениях, и сами каузомерные поселения. Другим примером было такое явление, как добро.