Высокие отношения

— Грязь повсюду, — развел руками Дюссак. — Я, конечно, сказал, чтобы ребята сперва вытерли ноги о постель, а уж потом занимались сборами. Но ты же знаешь, кто сейчас идет в стражники. Сплошные тупоумные дебилы…

— Суки вы мрачные, — выдохнул Хото, — как же я вас всех ненавижу!

— Взаимно, — не удержался Бьярн.

— Про тебя вообще речи не шло, дедуля! — взвился стенолаз. — Стоишь себе в углу, там и стой, как дурак!

— Хото! — рявкнул Фуррет. — Заткнись! Бьярн, ты тоже захлопнись! Выдохнули, еще раз выдохнули и успокоились. А теперь, чтобы не терять времени, идите-ка в подвал!

— Чур не приставать! — испуганно дернулся Высота. — Знаю я тот подвал!

— Иди в жопу! — слаженно рыкнули Фуррет и Дюссак.

Бьярн, не удержавшись, хмыкнул.

— Не уговаривайте, — прыснул смехом Высота, — престарелые шалунишки!

* * *

Вслед за Хото на крышу «Драного Башмака» забрался и приданный стенолазу в помощь боец Дюссака. Забирался, точнее, вползал он раз в десять дольше. Бедную лестницу так трясло, что еще немного и сломалась бы.

Но справился, сумел. Вполз! Заходил по крыше, с опаской подходя к краю и, вытягивая шею, будто выпь, заглядывал в темноту, из которой и поднялся. Его мельтешения быстро утомили.

— Хватит суетиться, ты не в борделе под клиентом, — шикнул Хото. Вынул из кармана штанов моток бечевки, распустил простенький узел, начал разматывать, опуская один конец с крыши. Спустив с два десятка локтей, остановился, прислушался.

Внизу началась тихая возня, быстро прекратившаяся.

Высота сунул в руки дрожащему от обиды и страха бойцу второй конец веревки.

— Сейчас ты прекращаешь обсираться, понял?

— Угу…

— Чудесно. Подходишь к краю… Нет, прыгать не надо, тебе совсем не ту страшную правду обо мне рассказывали! Упираешься левой ногой в парапет… Нет, стой, блядь, ты куда⁈ Не перегибаешься… Вооот! Уже хорошо. Все закончится, попрошу тебя наградить! Да, ты верно понял, попрошу Дюссака не наказывать! Теперь локтем упираемся в колено… Рука ладонью к небу! Пусть небо и звезды видят, что у тебя там нет ни ножа, ни кастета… Вообще ни хрена нет, кроме веревки! И начинай тянуть правой. Чуть подтянул, левой цепляйся, правой перехватывайся. Не бойся, я сзади. Придержу, если что. И осторожно, без рывков. Изгваздаешь побелкой тюк, вытру известку об тебя.

Хорошо, что в кабаке все или спали, или были заняты шумными делами. Никто не услышал шкрябанья угловатого свертка по стене.

С одной стороны, Хото сам бы справился куда быстрее и проще. Но впереди была работа. И пусть все указывало на то, что обойдется без шума и все ограничится лишь резней упившихся грабителей… Драка все же проходила по разряду возможных возможностей. А руки надо было беречь… Особенно кисть левой, на которой вздулся нехороший желвак. Вроде и боли серьезной нет, и пальцами проминается, а все нехорошо. И к лекарю зайти не успел, с этим затянувшимся дождем…

Тюк перевалился через край.

Взмокший помощник уставился на Хото, тяжело дыша. Пот, заливавший глаза, он вытереть то ли не сообразил, то ли опасался.

— Молодец. Ползи вниз. Скажешь, чтобы убирали лестницу.

— А? — всем видом помощник изобразил непонимание. Дикий какой-то попался. Надо при случае Дюссаку посоветовать не набирать стражников среди деревенщины, приехавшей на ярмарку и заблудившейся в путанице города.

— Спускайся вниз и убирай лестницу, — прошипел Хото, — что тут не ясного⁈

— А!

— Хуй на! — ругнулся Высота. — Где вас таких тупых находят только⁈

— Меня в порту, — выдал вдруг боец осмысленную фразу. — Я у Ратта работал. А теперь не работаю.

— Как же я рад и за тебя, и за беднягу Ратта! — боец не видел, но у Хото начал дергаться левый глаз. — А теперь, будь добр, сдерни отсюда. Пока не скинул!

Дождавшись, пока боец спустится да втолкует своим таким же тупым соратникам, что чокнутый стенолаз приказал лестницу убирать, Хото развязал шнурки на тюке и начал снаряжаться.

Фуррет, то и дело поглядывая на закованного в сталь Бьярна, настойчиво предлагал надеть кольчугу. Хото отказался. Планируйся сейчас честный бой грудь в грудь, доспех мог и пригодится, благо, из-за своей гибкости, нисколько не мешал работе с высотным снаряжением. Но сейчас — лишний вес без особой пользы.

Куда полезнее колет, да налокотники и наколенники из нескольких слоев тонкой кожи — разумеется, от падения на мостовую не спасут, но от последствий неудачного кувырка — запросто. Не хотелось бы добивать суставы.

Два ножа. Один, тот, что постоянно под рукой на работе — скобой ножен за грудной ремень беседки, и заправить ножны под ремень. Второй, раза в три длиннее, с широким клинком в локоть, с приличной гардой — этакий абордажный тесак, которым можно и рубить, и колоть. Его — через плечо. Благо, к ножнам длинный ремень пришили мгновенно — умеет господин Фуррет просить об одолжениях.

«Возьми что приличнее, а не эти зубочистки!» — глумился в подвале — оружейной Бьярн. Ветхобородому извращенцу привычна его легендарная оглобля. Вот и не может понять и принять, что в тесной свалке куда полезнее не длина, а умение.

Хото ведь не бретер и не рыцарь. Он стенолаз.

* * *